Франсуа Деко: Приданое для Анжелики

Когда Анжелика увидела на горизонте берег Испании, их суденышко, шаткое и скрипучее, словно старые качели, начало помаленьку тонуть. По палубе, шлепая босыми ногами, носились матросы. Четверо самых крепких, свирепо дыша, откачивали воду помпой, и шхуна кое-как, но держалась.

Впрочем, Анжелика даже спиной чувствовала, что авральное положение ничуть не мешает команде с аппетитом поедать ее глазами. Если в первые дни ей это нравилось, то теперь, после трех недель плавания, она все время хотела сказать морякам какую-то резкость.

— До Короньи дотянем?

Анжелика обернулась. Отец требовательно — снизу вверх — взирал на высоченного капитана.

— Не беспокойтесь, мсье Амбруаз. — Капитан уважительно склонил голову. — Дотянем.

Сердце Анжелики счастливо екнуло.

Земля!..

Здесь, на старой торговой шхуне с не по возрасту игривым названием «Нимфа», она совершенно измучилась и от качки, и от солонины, и тем более от беспрестанного мужского внимания. А уж туалет… если называть таким словом висение над морской пучиной, вцепившись одной рукой в черный засаленный поручень, а второй — поддерживая юбки!..

Анжелика содрогнулась от омерзения.

— Па, мы остановимся в Испании? В гостинице?

Отец досадливо поморщился. Ему надо было срочно попасть в Париж.

— Да, доченька, придется.

Анжелика счастливо зажмурилась. Им обещали, что шхуна дойдет от Мартиники до Европы за двенадцать-четырнадцать дней, но сегодня шел уже двадцать первый. Желание нормально помыться и поесть стало почти нестерпимым.

— Анжелика?

Она мечтательно улыбнулась.

— Да, папа.

Отец выглядел смущенным. Его глаза, обычно строго сверкавшие из-под густых бровей, теперь не находили, на чем остановиться.

Снова приступ?

Сердце у него начало болеть давно, а здесь, на шхуне, отец и вовсе расхворался.

— Доченька, я давно должен тебе сказать…

Анжелика насторожилась. Таким отца она еще не видела.

— Ты выходишь замуж.

Известие ошарашило девушку. Услышав нечто подобное дома, на Мартинике, Анжелика устроила бы отцу грандиозный скандал, но здесь, на палубе, в сотнях лье от ближайшего мужчины их круга, она просто растерялась. Понятно, что, пытаясь привести чувства в порядок, Анжелика первым делом вспомнила свой прощальный бал на Мартинике.

В зал, рассчитанный на два-три десятка персон, набилось вдвое больше людей. Мужчины собрались в полном составе. Белых девушек в их части острова было совсем немного, по пальцам посчитать. Теперь одна из них уезжала.

«Боже, за кого?» — недоумевала Анжелика.

Она, в общем, понимала главное. Шансов, что будущий муж ей понравится, почти нет. Интересные юноши редко бывали успешными коммерсантами. У них на Мартинике такие кавалеры целыми днями рыбачили да купались, а вечерами, прихватив из бродилки неочищенного рома, отправлялись к баракам и на целую ночь покупали расположение какой-нибудь черной девицы. Некогда им было постигать тонкости сахарного производства.

«Нет, он не с Мартиники!» — решила Анжелика.

Для нее на острове пары не было. Зрелые мужчины женаты, а среди молодых так и не нашлось ни единой персоны, достойной доверия Амбруаза Беро.

— Дочка?

Анжелика упрямо поджала губы и уставилась на замершего отца глаза в глаза. Так просто она сдаваться не собиралась.

— Кто он?

Отец с облегчением выдохнул и сказал:

— Адриан Матье.

Анжелика растерянно моргнула.

— Адриан?! Это шутка?

По тому, как мгновенно собрался отец, было видно: нет, все всерьез.

Адриан Матье проснулся лишь к обеду. Слева сладко посапывала Мари, справа, кажется, Софи. Он удовлетворенно потянулся, вскочил, стремительно оделся и бросил заворочавшимся девчонкам по луидору.

Вечеринка удалась!

Адриан и его друзья начали со светской клубной беседы, а потом основательно набрались и поехали «травить медведя». Роль этого самого зверя всякий раз выполнял кто-то новый, кого члены клуба еще не третировали: уличный торговец, жандарм, а то и несколько здоровенных нетрезвых мастеровых. Понятно, что каждый участник развлечения норовил переплюнуть товарищей, а потому степень риска все возрастала.

Адриан удовлетворенно хохотнул, провел рукой по копне светлых волос, выскочил за дверь и резким свистом остановил пустой экипаж. Вчера была его очередь, и он выбрал самую опасную игрушку, какую только можно было представить. Это оказались санкюлоты, идущие с собрания, раскрасневшиеся, возбужденно машущие руками.