Франсуа Деко - Приданое для Анжелики

Адриан смутился.

— Да. Не дожал я их немного.

Интендант рассмеялся, поставил бокал на столик и подался вперед.

— Позвольте пожать вам руку, Адриан. Давно я не получал такого удовольствия!

Адриан растерянно принял рукопожатие, вдруг вспомнил, как звать интенданта, и сказал:

— Спасибо, Жан-Жак.

Интендант, явно довольный тем, что хоть кто-то здесь помнит его имя, расцвел и осведомился:

— Слышали, что учудили наверху? Они вбросили ассигнаций на триста миллионов ливров!

Адриан напрягся. Новость была несвежей, десятидневной давности. В клубе все упирали на то, что ассигнация — это государственный долг, который все равно когда-нибудь будет оплачен. Но он помнил, что отец придавал таким новостям совсем иное значение. Все отпечатанные ассигнации мгновенно распределялись по министерствам, и начинались массовые закупки. Конторы приобретали бумагу и чернила, армия — хлеб и мясо…

Армия!

Адриан глотнул. Перед ним сидел не просто член клуба и интендант, а главный покупатель для всей французской армии, пусть и не слишком высокородный.

«Только бы не попасть впросак!» — подумал молодой человек.

— То-то эта мелочь спекулянтская на лестнице толпится. — Он рассмеялся. — Чуют поживу! Замучили уже вас, наверное?

Интендант сокрушенно покачал головой.

— Я ведь не против, чтобы потратить деньги на благо Отечества, но вы посмотрите, что мне предлагают. Зерно лежалое, на мясо даже смотреть противно!

Адриан понимающе кивнул и заметил:

— Вам нужен крупный поставщик. Чтоб и цена была пониже, и лично вам хоть какой-то бонус. Мой отец всегда так поступает.

Интендант вежливо улыбнулся и вдруг дернулся, как будто его толкнули.

— Скажите, Адриан, а ваша фамилия не Матье?

Адриан похолодел. Он понятия не имел, знает ли интендант о том, что его отец — банкрот. Хуже того! Было предельно ясно, что буквально спустя несколько часов эту ужасающую новость узнают все деловые люди Парижа. Он был обречен упасть в глазах собеседника в любом случае: прямо сейчас или чуть позже.

— Аристид Матье — мой отец.

Интендант возбужденно заерзал.

«Он еще не знает», — решил молодой человек.

Пока новость не разошлась, Париж знал другое: Аристид Матье — одна из крупнейших биржевых фигур. Он дает своим партнерам соответствующие бонусы.

— Простите, Адриан… — Интендант чуть покраснел. — А вы не могли бы свести меня с ним?

Адриан взмок и опустил голову, спасаясь от внимательного взгляда одноклубника.

— Увы, Жан-Жак. — Он печально вздохнул и впервые в жизни нагло соврал: — Мой отец как раз сейчас работает с имуществом бывшего генерального откупа.

Интендант глотнул. К моменту ликвидации генерального откупа его сборы зашкаливали за 240 миллионов золотых ливров. То обстоятельство, что Аристида Матье подпустили к таким деньгам, резко повышало статус всей этой семьи.

— Но, может быть, тогда вы сами?..

Сердце Адриана стукнуло и замерло.

— Ну, не знаю. — Он поднял озабоченный взгляд на собеседника. — Я ведь пока еще не работал для армии. Только колониальные товары. Что там у вас? Мясо? Зерно? Фураж?

Глаза интенданта затуманились. Он уже видел, что только что ухватил за хвост волшебную птицу удачи.

— Я все объясню. — Жан-Жак торопливо открыл новомодный портфель с личной монограммой, лежавший рядом. — Но сначала давайте подпишем…

«Ох, сидеть мне в долговой тюрьме!» — подумал Адриан.

Это был бы еще не самый худший вариант. За срыв поставок в действующую армию могли и на гильотину отправить. Но поворачивать назад было немыслимо.

— Хорошо. — Он решительно кивнул. — Давайте все обсудим.

Спустя полтора часа Адриан проводил интенданта, раскрасневшегося от предчувствия неплохих бонусов, до экипажа и махнул на прощание рукой. Потом молодой человек повернулся к спекулянтам, уныло гомонящим на лестнице, и потряс перед ними только что подписанным контрактом на поставки.

— Ну что, мелочь неумытая, кто готов продать армии зерно и фураж за реальную цену?

Спекулянты замерли. Фраза о реальной цене прозвучала угрожающе.

— Это Матье… — зашелестело вокруг.

— Сын Аристида.

— Сволочи, все под себя подмяли.

— И смотрите! — Адриан свирепо ощерился. — Кто гнилье подсунет, лично на гильотину отправлю. Как пособника врага.

Толпа загудела. Спекулянты чувствовали, что принимать решение надо немедленно. Они понимали, что там, где расселась семейка Матье, больших прибылей не взять. Перекупщики уровня Аристида все сливки загребали себе. Но и соблазн сбагрить весь товар оптом был велик. Армия брала много.