Барбара Картленд - Цыганская свадьба

Помещение наполняла негромкая и торжественная музыка органа, совершенно непохожая на страстную песню скрипок, альтов и ситара, которая звучала во время их цыганского бракосочетания накануне вечером.

Зажженные свечи ярко освещали прелестное личико Савийи, скрывавшееся за покровом бесценной фаты, которая служила уже нескольким поколениям невест Рэкстонов.

В ее темных волосах сверкала бриллиантовая тиара, бриллиантовое колье обвивало шею, бриллианты играли на мочках нежных ушек, а в руках невеста держала букет из белых лилий.

Савийя была прекрасна и одновременно выглядела так, как выглядят сотни аристократических невест, так что, глядя на нее, невозможно было поверить, что совсем недавно окружающие считали ее необузданной дикаркой — цыганкой.

Маркиз повторил свои обеты уверенным и сильным голосом, звучно разносившимся под сводами фамильной церкви.

Голос Савийи был тихим, но в то же время в нем звучала глубокая искренность.

По совету преподобного и чтобы сделать приятное графу Гленкерну, Савийя воспользовалась своим настоящим именем, которое она получила при крещении, — в честь своей матери.

Но, зная, что для маркиза она навсегда останется Савийей, девушка сказала:

— Я, Кончита Савийя, беру тебя, Фабиуса-Александра, в законные мужья…

Накануне вечером маркиз не надел ей на палец кольца, поскольку обмена кольцами цыганский обряд не предусматривал, но в этот день на пальце у Савийи появилось кольцо, которое прежде принадлежало его матери. И маркизу показалось, что оно связало их еще более крепкими узами, чем те, что были между ними прежде.

Ему хотелось торжествующе воскликнуть:

«Ты — моя навсегда, теперь нас связали все мыслимые законы и клятвы!»

Но он заставил себя промолчать.

Когда церемония бракосочетания закончилась, он осторожно отвел фату с лица Савийи и нежно поцеловал ее в губы.

Ее ответный поцелуй сказал ему, что она тронута не меньше него.

Казалось, Преподобный облекся новым достоинством и властью: таким они его прежде не видели. Своей духовной властью он нарек их мужем и женой в подлинном смысле этого слова.

— Я люблю тебя! — шепнул маркиз Савийе, ведя ее под руку по коридору, который вел от церкви в ту часть дома, с которой она была более хорошо знакома.

— Я — твоя жена! — откликнулась она. — И теперь мне хочется, чтобы все знали, что я принадлежу тебе и кто я такая!

— Послезавтра о нашей свадьбе будет напечатано в газете, — с улыбкой сказал маркиз. — И тогда ни у кого не останется сомнений в том, на ком я все-таки женился.

— Ты знаешь, что я думаю не о себе, — прошептала она, — а о тебе.

— Да, я это знаю, — отозвался он. — Но я рад, дорогая, не столько за себя, сколько за тебя. Теперь у тебя есть история, есть корни. Теперь у тебя есть не только семья, во и клан!

— Ты хочешь меня напугать! — с напускной обидой проговорила она, но глаза у нее радостно сияли.

— Я просто напоминаю тебе, что у тебя теперь появилось множество очень серьезных обязанностей. Больше тебе не бродить беззаботно по всему свету.

— Если ты будешь так меня пугать, я убегу от тебя! — пригрозила она, но маркиз знал, что это только шутка.

И в то же время ему почему-то захотелось ответить на ее поддразнивание совершенно серьезно.

— Ты никогда меня не оставишь, потому что я не смогу без тебя жить! — тихо проговорил он. — Ты будешь со мной всегда, Савийя. Мы уже один раз чуть не потеряли друг друга и поэтому я больше не буду спускать с тебя глаз.

Она негромко рассмеялась этим словам, но в то же время понимала, что это правда.

Она не только чуть не лишилась его из-за смертоносных планов его кузена, но и, считая, что действует в его же интересах, попыталась убежать от него вместе со своим табором, разорвав узы, которые связали их каким-то непонятным волшебством.

После свадебного обряда все уселись обедать, но этот свадебный обед разительно отличался от того пира, в котором они принимали участие накануне.

На столе сменялись перемены блюд, которые на серебряных блюдах с фамильным гербом Рэкстонов выносили к столу лакеи в пудреных париках. Все пили шампанское, но на этот раз его наливали в хрустальные бокалы, а не в невероятные золотые кубки, которые ходили среди мужчин, усевшихся вокруг костра в цыганском таборе на лесной вырубке.

Граф Гленкерн рассказывал эпизоды из истории клана Маккернов: об их войнах и вражде, которые составляли столь значительную часть истории Шотландии.