Барбара Картленд - Цыганская свадьба

Но в следующую секунду она уже протянула руку и ласково дотронулась до щеки маркиза.

— Когда ты полюбишь, а рано или поздно это наверняка случится, — мягко сказала она, — ты поймешь, почему никакие доводы не могли заставить меня поменять решение. Кто бы и что бы ни говорил, на меня это не подействует. Мне нужен Сайлас, и я намерена выйти за него замуж.

В голосе Юдит зазвучало такое тепло, что маркиз вдруг понял: перед ним уже совсем не та ожесточившаяся честолюбивая женщина, которой она стала после гибели мужа.

Он считал, что ее интересует только положение в светском обществе, и поэтому она так стремится приобрести славу — пусть даже дурную.

Оставалось только изумляться тому, как хитроумная и полная решимости подняться на самый верх аристократического общества особа могла чуть ли не мгновенно превратиться в мягкое женственное существо, но Юдит буквально светилась от одного только упоминания имени человека, которого любила!

«Дьявольщина, — думал маркиз, подъезжая по аллее к Рэкстон-хауз, — почему мне такое чувство недоступно?»

Но уже в следующее мгновение он начал смеяться над собой: надо же было поверить, что такое возможно!

Его появление было для всей прислуги полной неожиданностью.

— Какая радость видеть вас, милорд! — сказал дворецкий, поспешно входя в холл.

— А где Хобли? — осведомился маркиз.

— Я за ним пошлю, милорд. Преподобный — в библиотеке.

— Тогда я пока пойду поговорю с ним.

Открыв дверь библиотеки, маркиз удивился, не увидев своего бывшего гувернера, который имел обыкновение сидеть за большим столом в центре комнаты. А вот у одного из книжных шкафов стояла стройная фигурка, которую он уже однажды видел.

Цыганка повернулась на звук его шагов, и маркиз тут же подумал, что глаза ее занимают чуть ли не пол-лица.

Глаза обрамляли длинные темные ресницы, на которые он обратил внимание еще в первый раз, да и сами глаза показались ему необычными… Только подойдя поближе, он заметил, что зрачки у нее невероятно большие, но цвет радужки оказался не черным, как он ожидал, а темно-зеленым!

Она ничего не говорила, молча дожидаясь, чтобы маркиз подошел к ней ближе. Оказавшись рядом, он протянул ей руку.

— Я — маркиз Рэкстон, и должен перед вами извиниться.

Ему показалось, что она вложила пальцы ему в руку очень неохотно.

Рука девушки оказалась прохладной. Маркиз на секунду задержал ее в своей руке, и ему почудилось, будто между ними возник некий странный вибрирующий поток энергии.

— Вам лучше? — спросил он.

— Спасибо, я уже совсем поправилась.

Голос был грудным и напевным, но в нем ощущался чуть заметный акцент.

Маркиз посмотрел на ее лоб.

Рана, которую ей нанесло колесо фаэтона, все еще была багрово-красной, а вокруг расплывалось уже начавшее бледнеть пятно синяка.

На ней был тот же необычайно красочный цыганский костюм, но блузка была явно не та, что разорвалась тогда на плече. Рука девушки все еще была перевязана.

— Нет нужды говорить, как глубоко я сожалею о том, что причинил вам боль, — сказал маркиз.

— Я сама во всем виновата, — ответила цыганка. — Я любовалась вашим домом и забыла обо всем на свете, настолько он меня заворожил!

— Я рад, что он вам понравился, — отозвался маркиз. — Наверное, кто-нибудь уже рассказал вам, что его построили во время правления королевы Елизаветы, и во всей стране мало найдется зданий, относящихся к эпохе Тюдоров, которые могли бы с ним сравниться.

В голосе маркиза звучали нотки гордости: Рэкстон-хауз всегда был ему очень дорог.

— Я не думала, что английские дома окажутся настолько красивыми, — сказала цыганка.

— Вы говорите так, словно оказались в Англии совсем недавно.

— Да, я здесь впервые.

— Как вас зовут?

— Савийя.

— Какое необычное имя!

— Вам оно может показаться странным, — ответила она, — но среди моего народа это довольно обычное имя.

— А что это за народ? — осведомился маркиз.

Секунду ему казалось, что девушка не станет отвечать, но в конце концов она сказала:

— Мы — калдераши.

Увидев, что ее собеседнику это ничего не говорит, она добавила, поясняя:

— Мы — ювелиры, кузнецы, лекари, музыканты и колдуны.

— Колдуны!? — изумленно переспросил маркиз, а потом сам себе ответил: — А, вы имеете в виду гадание, предсказание судьбы и все такое прочее? Насколько я знаю, цыгане этим славятся!

Савийя слабо улыбнулась, но в улыбке ее чувствовалась некая доля насмешливости. Немного помолчав, она тихо промолвила: