Тереза Медейрос: Мой дорогой

OCR Angelbooks & SpellCheck alecot

«Мой дорогой»: Эксмо-Пресс; Москва; 2000

ISBN 5-04-005356-8

Переводчик: И. А. Иванова

Оригинал: Teresa Medeiros, “Nobody's Darling”, 1998

Рано осиротев, Эсмеральда Файн посвятила свою жизнь младшему брату. Неожиданно юноша убегает из родного дома, а вскоре Эсмеральда узнает, что он убит. Чтобы найти убийцу и отомстить ему, девушка решается на рискованное путешествие. Она находит преступника — известного бандита Билли Дарлинга, за голову которого назначена награда, — она даже стреляет в него, но... дальше события развиваются самым непредсказуемым образом.

Голос герцога Уиндхема, подобно раскатам грома, сотрясал стены замка. Слуги в панике выскакивали из комнат, не понимая, что происходит, и хаотично носились, сбивая друг друга с ног. Горничная, убиравшаяся в гостиной, от испуга уронила бесценную фарфоровую вазу старинной работы и с ужасом взирала на осколки. Старая Бриджит, служившая в поместье Уиндхема с незапамятных времен, крестилась дрожащей рукой. На кухне перепуганная кухарка опрокинула на себя поднос с только что испеченными бисквитами. Повсюду слышались шум хлопающих дверей, топот ног, тревожные и удивленные возгласы. Многочисленная челядь герцога, не помня себя от страха, устремилась в мраморный холл, где замерла перед покоями хозяина, откуда и доносились дикие вопли.

Никогда раньше ничего подобного с герцогом не случалось. Никто не слышал, чтобы хозяин повышал голос. Он предпочитал спокойные, хотя и весьма язвительные выговоры. Тем более жуткое впечатление производило сегодняшнее его поведение.

Слуги в замешательстве переминались с ноги на ногу, когда увидели сестру герцога — Анну.

Она торопливо спускалась по лестнице, на ходу завязывая пояс халата. Ее красивые пепельные волосы, обычно уложенные в строгую прическу, были распущены и напоминали струящийся водопад. Все с изумлением смотрели на нее.

— Господи, Поттер, что случилось? — спросила она, задыхаясь.

Дворецкий выразительно фыркнул, как бы отметая подозрения взволнованной Анны в том, что именно он мог стать причиной всеобщего смятения.

— Право, не могу сказать, миледи... Я, как обычно, принес герцогу пшеничные лепешки с маслом и утреннюю газету, которую прогладил утюгом, поскольку его сиятельство любит, чтобы страницы были гладкими и хрустящими. Затем посолил овсяную кашу, после чего...

— Я и без тебя прекрасно знаю привычки своего брата, — оборвала его Анна, — тем более что он не изменял им с тех пор, как на трон взошла Виктория. Не было ли чего-либо необычного?

— Нет, пожалуй... Вот только снова пришло письмо. Письмо из Америки!

Анна качнулась и побледнела. Ужасные крики внезапно сменились мертвой тишиной, заставив всех еще больше насторожиться. С тревожным предчувствием Анна подошла к дверям и разом распахнула обе створки. Слуги столпились у нее за спиной, ожидая увидеть на полу распростертое тело своего хозяина.

Анна пыталась что-нибудь разглядеть в полумраке комнаты, заставленной массивной кожаной мебелью. Мелькнула неуместная и даже жестокая мысль: если Реджинальд умер, можно превратить этот мрачный кабинет с его немыслимым восточным убранством и безобразными масками на стенах в уютную светлую комнату для рукоделия. Тут она чихнула от едкого табачного дыма. Поттер поспешил к окну и раздвинул тяжелые бархатные шторы. Угрюмый сумрак озарился веселыми лучами утреннего солнца. Анна и слуги отпрянули при виде открывшегося им зрелища.

Вопреки их опасениям, владелец поместья вовсе не лежал ничком на ковре, испуская последний вздох. Герцог Уиндхем, который вот уже три четверти века славился безукоризненной выдержкой и чувством собственного достоинства, пребывал в состоянии настоящего бешенства. Это не было похоже на обычные вспышки досады и раздражения, которые выражались в замечаниях, произнесенных ледяным тоном. Нет, это был самый настоящий припадок. Его лицо побагровело, глаза выпучились. Он кашлял, брызгая слюной и задыхаясь.

Анна была на грани истерики. Она ни разу не видела брата в таком состоянии. Родители всегда баловали сына, выполняя любое его желание и заменяя этим так необходимую ребенку любовь. Анну же, в отличие от него, не баловали вниманием.