Карен Рэнни - Гобелен

— Черт бы побрал эту миссис Вулкрафт с ее Академией для юных леди, — бормотала Лаура, выгребая пепел из очага на кухне.

Лаура всей душой возненавидела школу, где ей пришлось получать соответствующее ее общественному положению образование. И возненавидела не потому, что была ленивой или неспособной к обучению. Напротив, с десяти лет дядюшки обучали Лауру латыни и греческому, ботанике и садоводству, скотоводству и земледелию. Вместо того чтобы читать перед сном сказки, она штудировала учебники или, сидя с дядей Персивалем и дядей Бевилом в уютной гостиной, слушала их споры о будущем империи и даже сама принимала участие в дискуссиях. Когда на чердаке нашли огромный глобус, его тотчас перетащили в гостиную, и он стал служить Лауре наглядным пособием на уроках географии. Там же, за письменным столом, она решала при свечах задачи по математике.

Обладавший более практическим складом ума, чем его брат, дядя Бевил считал, что племянница должна многому успеть научиться, прежде чем по праву наследования станет владелицей богатого и обширного поместья.

Поэтому Лаура могла с точностью до пинты сказать, сколько пива производится ежегодно на ее пивоварне, расположенной недалеко от Лондона; могла подсчитать ежегодную прибыль от лесного хозяйства и доподлинно знала, какой доход дает каждый акр плодородной земли, пестуемой рачительными дядюшками.

Лаура считала, что полученное дома образование в достаточной мере подготовило ее к жизни. Но к Академии для юных леди она оказалась совершенно не готова.

В школе книги использовались не для чтения, а в качестве вспомогательного средства для выработки правильной осанки — ученицы часами ходили по кругу с книгами на голове. Лауре постоянно приходилось садиться и вставать, и постоянно ей делали замечания, добиваясь от нее изящества и легкости движений. Локти следовало держать прижатыми к груди, что придавало девочкам вид марионеток из кукольного театра. Ее учили, как следует вести беседу, но при этом не переставали напоминать, что настоящая леди не должна говорить ни о чем, кроме погоды.

Лаура полагала, что, вышивая на полотне глупейшие изречения, едва ли можно чему-то научиться. Тем более что для вышивания девушкам выдавали старые застиранные лоскуты. Результаты, по мнению Лауры, не стоили трудов. «Терпение есть достоинство», «Достоинство есть добродетель», «Достоинство и добродетель — лучшее приданое» — какие нелепые изречения! Они совершенно не походили на те, что выписывала себе в тетрадь Лаура. Например: «Знание — высшая ценность». Или: «Несчастья закаляют характер». Но эти образцы мудрости в стенах академии никого не могли вдохновить.

Лаура не умела петь красиво, зато пела громко. После нескольких безуспешных попыток выработать у Лауры музыкальный слух миссис Вулкрафт сдалась. Лауру освободили не только от пения, но и от всех прочих музыкальных занятий, поскольку девочки жаловались, что после Лауры инструменты приходится снова настраивать.

Учениц миссис Вулкрафт обучали также искусству оформления интерьера, так что теперь Лаура могла отличить стул, сделанный в мастерской Томаса Чиппендейла (Английский мебельный мастер (1718-1779). Стилизовал мебель под китайскую, греческую и т.д.), от более старых образцов. К сожалению, миссис Вулкрафт считала, что искусство интерьера — это не только теория, но и практика, и девушкам предстояло научиться шить подушечки, изготавливать ламбрекены и прочее.

И вот теперь, после стольких лет обучения, Лаура оказалась в весьма затруднительном положении. Одно дело — учиться управлять домашним хозяйством, отдавать распоряжения слугам и совсем другое — самой выполнять обязанности прислуги. Именно это, то есть обязанности прислуги, ей и предстояло изучать в огромной кухне Хеддон-Холла.

Лаура была в полной растерянности. Впервые в жизни она столкнулась с подобными трудностями. Едва ли долгие беседы с дядюшками о философии и политике могли подготовить ее к чистке тяжелых чугунных котлов. Едва ли лекции миссис Вулкрафт о том, как сервировать стол и вести беседу, могли подготовить ее к мытью полов и чистке очага.

Лаура ужасно боялась, что ее прогонят с позором, и страх этот был вполне оправдан.

В детстве Лаура часто забегала на кухню погреться. Сидя на коленях у кухарки, она с удовольствием уплетала имбирное печенье, намазывая его взбитыми сливками. Однако весьма сомнительно, чтобы кому-то пришло в голову забегать в поисках уюта в огромную кухню Хеддон-Холла; к тому же здесь были слишком высокие потолки — даже для такого просторного помещения.