Бертрис Смолл - Память любви

Дети уснули перед огнем, завернувшись в шкуры.

С первыми лучами солнца Ллуэлин поднялся и встал в дверях. Он приезжал сюда в последний раз. Кто мог подумать, что Вала уйдет так рано? Милая, красивая, здоровая женщина… Ей было четырнадцать, когда он впервые увидел ее в доме своего дяди и увез с собой. Его семя породило новую жизнь в ее чреве после первой же их ночи. Вала оказалась девственной, а девять месяцев спустя родила Ронуин так же легко, как кошка — слепых котят. Через два года появился Глинн. Почему роды в этот раз начались на два месяца раньше срока и привели к гибели Валы? Что за страшный удар судьбы? Но теперь Ллуэлин исправит свою ошибку — он поедет к священнику и признает детей своими.

Солнце показалось над линией горизонта. Ап-Граффид вернулся в домик и разбудил детей. Они вместе прикончили все, что осталось из еды, и Ллуэлин дал малышам по глотку вина из бурдюка. Глинн закашлялся, а Ронуин с удовольствием проглотила напиток.

— Значит, тебе вино нравится, — усмехнулся отец.

— Очень, — кивнула девочка.

— Ты собрала все, что хочешь взять с собой?

— Не так уж много у нас вещей, — пожала плечами она. — Я все сложила в мамину шаль. — Она протянула отцу небольшой, не слишком аккуратный, но туго затянутый узелок.

— Возьми брата и уходи, — приказал он. — Я сейчас буду.

— Что ты задумал? — встрепенулась девочка. Взгляды их скрестились.

— Сожгу лачугу, — пояснил он, но, к его удивлению, Ронуин не стала возражать. Наоборот, она молча кивнула и выполнила приказ. Ап-Граффид коротко рассмеялся. Вала была сама нежность и покорность. Сладость и пряные ароматы. Зато их дочь — крепкий орешек. Такую не согнешь!

Вся в отца.

Тяжело вздохнув, он взял заранее приготовленный камышовый факел и сунул в очаг. Когда коричневые бархатистые головки разгорелись, он обошел маленький домик, поджигая все, что могло гореть, а ступив за порог, бросил сноп камыша на пол. Все трое подождали, пока от домика остались лишь пылающие угли.

— Теперь в путь, — приказал ап-Граффид. Подойдя к стреноженному коню, он взялся за поводья. — Ронуин, ты сядешь позади меня, а Глинн устроится спереди. — Заметив в глазах мальчика ужас, Ллуэлин поспешил успокоить его:

— Я понимаю, Глинн, ты впервые сидишь на таком чудовище.

Но Адден — хорошо объезженная скотинка, он не причинит тебе вреда. Когда-нибудь я позабочусь о том, чтобы у тебя был такой же жеребец. Возможно, от Аддена. Как тебе это понравится? — Он вскочил в седло и крепко обнял сына.

— Очень понравится, па, — прошептал тот, и голосок, хотя и тихий, больше не дрожал. Значит, парнишка не боится.

Ап-Граффид перегнулся и, подхватив дочь, посадил себе за спину.

— Обними меня, девочка, — приказал он и, почувствовав, как обвились вокруг пояса тонкие ручонки, тронул Аддена.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Ронуин.

Ап-Граффид задумался.

— В Ситрол. Эта крепость принадлежит мне. Отсюда до нее с полдня езды.

Они скакали все утро. Собаки мчались рядом, не отставая ни на шаг. Время от времени Ллуэлин спрашивал, не хотят ли дети отдохнуть, но те неизменно отказывались.

Приятно, что они не нытики. Пока их можно оставить в Ситроле, но что потом? Нужно время, чтобы хорошенько обдумать их судьбу, ведь ему и в голову не приходило, что отныне он станет их единственным защитником. Воспитывать детей — обязанность матери, но теперь Ронуин и Глинн сироты.

Сам того не сознавая, ап-Граффид снова вздохнул и понурился.

«Он любил ее, — подумала Ронуин. — По крайней мере хоть это правда». От этой любви появились на свет она и Глинн, только вот к ним он особых чувств не питает. Что с ними будет? Какая еще крепость? Почему он должен оставить их именно там? Но ничего, она не станет бояться, иначе Глинн тоже испугается. Он и без того никак не может опомниться от смерти ма. Мать хотела бы, чтобы сестра оберегала младшего брата… заботилась о нем… Но, Господи, как же ей страшно…

Внезапно прямо перед ними возникло огромное сооружение из темного камня. Казалось, оно росло из самой горы.

— Ситрол, — пояснил ап-Граффид, направив коня прямо на груду черных булыжников.

Откуда-то сверху донеслось его имя. Адден промчался через массивные ворота. Двор неожиданно ожил: отовсюду сбегались люди. Один взял под уздцы коня, другой снял с седла Ронуин и Глинна. Ллуэлин спешился, приказал накормить и почистить Аддена и, осмотревшись, спросил:

— Где Морган ап-Оуэн?

— Я здесь, милорд, — прогремел низкий голос, и вперед выступил широкоплечий высокий мужчина с черной бородой, связанными на затылке волосами и блестящей лысиной на макушке.