Бертрис Смолл: Рабыня страсти

— Не хочу ее… И не хотела, — прошипела она. — Что проку мне от второй девчонки? Я хотела сына!

— Тогда пошлите жалобу в небесную канцелярию) леди, — зло парировала повитуха. — На свет Божий нынче появились две девочки, и с этим уже ничего нельзя поделать. Господь счел нужным подарить вам двух дочерей, леди. Обе они прелестные и здоровенькие. Не можете же вы отречься от них! Благодарите Господа! Многие бездетные женщины от зависти умерли бы…

— Я и не отрекаюсь.., от моей драгоценной крошки Груочь, — отвечала Сорча Мак-Дуфф, — но другая.., другая — лишь хомут на моей шее. Груочь теперь наследница всех имений Мак-Дуфф, а вторая-то мне зачем? Мне нужен был сын!

— В страшные времена мы живем.., и на земле, чьи законы и обычаи суровы, леди… — одернула ее повитуха. — Сейчас-то младенчики здоровенькие, а что, если одна из крошек захворает и умрет? Не будь у вас второй, некому было бы унаследовать имения Мак-Дуфф… Вторая дочка послана вам Небом не зазря, леди, — уж я так думаю. Так что лучше вам дать и ей имечко…

— Тогда пусть ее зовут Риган! — резко бросила разочарованная женщина.

— Но это же мальчишеское имя! — повитуха была изумлена несказанно.

— Она должна была родиться мальчиком, — отрезала Сорча Мак-Дуфф с каменным лицом. — Это ей за то, что она так горько разочаровала меня. — И Сорча вновь содрогнулась от боли, извергая послед…

Качая головой, повитуха положила Риган Мак-Дуфф во вторую колыбельку у огня — в ожидании близнецов две люльки были заранее заготовлены. Затем она занялась госпожой. Но не успела она закончить обихаживать роженицу, как двери с треском распахнулись. В покои ворвались несколько вооруженных мужчин, легко преодолевших слабое сопротивление клансменов Мак-Дуфф, охранявших башню. Повитуха взвизгнула, увидев зеленые клетчатые пледы — фамильные пледы клана Мак-Фергюс — на плечах вошедших. Перепуганная старуха сжалась в комок подле госпожи.

Высокий человек с ледяным взором сграбастал в охапку дрожащую женщину и отрывисто спросил:

— Где младенцы?

Повитуха от ужаса потеряла дар речи, но Элэсдейр Фергюсон — а это был он собственной персоной — про — , следил направление ее взгляда. Он устремил взор на две крошечные колыбельки у огня.

— Убейте их! — отрывисто приказал он своим людям. — Не желаю, чтобы в будущем эти Мак-Дуффы наложили лапу на мои земли!

Обнаженная и еще вся в крови молодая мать силилась приподняться с ложа, а руки ее уже тянулись к кинжалу на поясе Элэсдейра — фамильной реликвии Мак-Фергюсов. Но, даже не взглянув на женщину, он отбросил прочь ее руки.

— Ублюдок! — страшно закричала она.

— Но это девочки, милорд! — повитуха наконец обрела дар речи. — Девочки ничем не могут вам угрожать!

— Девочки? Оба младенца — девочки? — В его взгляде сквозило недоверие. Потом ледяные глаза его устремились на нагую женщину, простертую на ложе.

— Ну что? — насмешливо обратился он к Сорче. — Торкиль Мак-Дуфф только и смог, что наделать тебе девок… Эх, Сорча… Я дал бы тебе сыновей — впрочем, ты еще мне их народишь! Ах ты, злобная шлюшка! Ну да я вырву тебе жало! Ты вскоре станешь моей — я неплох, особенно в сравнении с Мак-Дуффом…

— Тебе что, мало было трех твоих жен, Мак-Фергюс? — презрительно вопросила она. — Я вышла за человека, которого всем сердцем любила. И пусть ты убил его — я все равно не жалею о своем выборе!

Она не сделала даже попытки прикрыть наготу — ни от него, ни от его воинов, которые, надо отдать им должное, смущенно отводили глаза.

— Я мог бы прихлопнуть твоих щенят, Сорча Мак-Дуфф, — холодно произнес он и оглядел ее, прищурившись. Даже нагая, даже в крови, измученная родами — она все еще была удивительно хороша и желанна. И желание вновь проснулось в нем. Она отказала ему два года назад, как раз зимою, в декабре, и избрала себе в мужья его врага, Торкиля Справедливого из клана Мак-Дуфф. Он и вправду был хорош собою: высокий, молодой, золотоволосый, с улыбкой, способной растопить даже каменное сердце… Ничего, злобно подумал Мак-Фергюс, он далеко не так хорош сейчас, сейчас, когда над ним уже на славу потрудились могильные черви. Видела бы это вдова — она горько сожалела бы о том, что отвергла владельца Киллилоха! Ну а чтобы защитить своих щенят, она сделает все, чего он потребует. Материнский инстинкт возобладает над гордостью и отвращением к нему — он сделает ее своей! Два года назад он поклялся ей, что она еще пожалеет, что отвергла его, предпочтя ему Мак-Дуффа. Теперь она принадлежит ему, и он воспользуется ею так, как посчитает нужным…