Бертрис Смолл - Рабыня страсти

Риган холодно взглянула на мать.

— Всю жизнь вы не замечали меня, а теперь просите о таком… И я не откажу вам только из-за любви к Груочь, — с горечью сказала она, — и потому, что не могу допустить, чтобы на мне была ее кровь… Это вы знали, леди. И точно рассчитали. Проклинаю вас за это! — Риган встала и твердым шагом вышла из комнаты.

Груочь почувствовала неимоверное облегчение:

— Я знала, что она нас не подведет, мама. Риган — воистину Мак-Дуфф. Она пожертвует собою, чтобы отомстить за смерть отца.

— Она и не думает о моем Торкиле, — слабым голосом сказала Сорча. — Она делает это лишь из любви к тебе, моя Груочь. И я рада, что когда меня не станет, у тебя останется она. Не позволяй Мак-Фергюсу отсылать ее, пока не убедишься, что она не беременна от этого выродка Фергюсона. Я не доживу до конца недели, моя девочка. Делай что хочешь, но пусть Риган будет рядом с тобою до тех пор, пока ты не убедишься, что в ее чреве нет ребенка от Иэна. Никто не должен знать о нашем возмездии. Довольно того, что знаем мы… — Глаза ее закрылись, и она вновь забылась.

Груочь Мак-Дуфф глядела на мать. Она изнемогла от частых родов. О, я не позволю, чтобы меня постигла та же участь, подумала Груочь. Пусть Иэн Фергюсон и дальше продолжает плодить ублюдков с местными девками. Мне до этого не будет никакого дела, ведь я буду его законной супругой, и мой сын от Мак-Дуффа унаследует все, что они у нас украли, к тому же и все, чем сами владеют. Я буду покладистой и мягкой, но буду рожать лишь тех детей, которых изберу сама. Джеми Мак-Дуфф будет моим любовником. И если это мое дитя умрет, то мой Джеми подарит мне еще одного… Если же вдруг родится дитя от Фергюсона, я сделаю все, чтобы оно не выжило. Никто и ничто не помешает Мак-Дуффам получить назад все, что им принадлежало, и завладеть много большим!

Сестра Груочь была бы поражена выражением прелестного личика девушки. Сорча Мак-Дуфф хорошо воспитала свою любезную дочь. И пусть она умирает, пусть не проживет и двух дней, но Груочь не обманет ее ожиданий.

Риган, покинув замок, ушла к озеру. Вода всегда действовала на нее успокаивающе, но сегодня даже водная гладь не принесла ей желанного покоя. То, что за годы безрадостного детства в ее душе не накопилась горечь, было чудом и лишним доказательством торжества человеческого духа. Она не знала любви, доброты — и никогда по ним не тосковала.

Риган прекрасно усвоила, что Груочь — наследница, что Груочь — любимица, а она, нелюбимая и нежеланная, непременно станет монахиней. Но в замке Бен Мак-Дун не было священника — последний исчез, когда ей исполнилось всего пять. Она мало знала о вере, если веровала вообще… Она слышала разнообразные объяснения уготованной ей участи. Но все они были не особенно убедительны.

Он» не желала жить в окружении тихих женщин. Они будут только м делать что молиться. Мужчин там вообще не будет. Но все же, зная свою судьбу, она готова была принести Богу, в которого и не очень-то верила, обеты чистоты, нищеты и послушания перед лицом всех монахинь, перед аббатисой… Риган глубоко вздохнула. Ложь была под запретом, но, дабы спасти сестру свою Груочь, она готова была на самый страшный грех. Ведь монахини поголовно должны быть девственницами, а вот она не будет — после того как займет место сестры на брачном ложе. Ну а если она этого не сделает, Иэн Фергюсон сразу поймет, что невеста его еще раньше утратила девственную чистоту. А Мак-Фергюс, как и говорила мать, убьет Груочь, не раздумывая ни секунды. Риган прекрасно знала историю их рождения и то, как старуха Бриди спасла им обеим жизнь, заверив, что девочки не представляют никакой опасности.

Риган снова вздохнула, наклонилась и подняла с земли плоский камушек. Потом прицелилась и умело запустила его так, что он запрыгал по воде. Она медленно брела вдоль берега, обдумывая свое будущее… Риган ни разу еще не удалялась больше, чем на милю или две от замка Бен Мак-Дун — ни разу в жизни. А монастырь, в который ее отошлют, находится на другом краю Аллоа, на далеком побережье Стретчклайда. Она никогда больше не увидит ни замка Бен Мак-Дун, ни своей сестры… Слезы наворачивались на глаза. Невзирая на очевидную разницу в их положении, Груочь всегда любила сестру. Что же до других, то лишь Сорча могла различить близняшек: посему все прочие были с нею весьма любезны, никогда не будучи уверены, кто перед ними: любимица Груочь или отверженная Риган. Теперь же на ее долю остаются лишь воспоминания…