Джорджетт Хейер - Тени былого

– М-монсеньор? – еле выговорила она.

– Да, дитя мое, их дочь, – ответил граф и коротко рассказал ей историю ее рождения. Она смотрела на него округлившимися глазами, полураскрыв губы, а когда он умолк, долгую минуту не могла выговорить ни слова.

– Так… так, значит… я благородного рода! – прошептала она наконец. – Я… но это правда, монсеньор? Это правда?

– Иначе я не сказал бы тебе этого.

Она вскочила, раскрасневшись от волнения.

– Я благородного происхождения! Я… я мадемуазель де Сен-Вир! И я… я могу вернуться в Париж! Монсеньор, я сейчас расплачусь!

– Умоляю тебя, удержись, mа fille! Побереги слезы для того, о чем я расскажу тебе теперь.

Она оборвала свой ликующий танец и с тревогой посмотрела на герцога.

– Я должен сообщить тебе, малютка, что твой отец скончался.

Щеки у нее вновь порозовели.

– Vraiment? – спросила она с интересом. – Вы его убили, монсеньор?

– Глубоко сожалею, дитя, но я его не убивал. Только подтолкнул его убить себя. Она вернулась к кушетке и села.

– Но расскажите же! – потребовала она. – Пожалуйста, побыстрее расскажите, монсеньор! Когда он себя убил?

– Во вторник, дитя. На суаре мадам Дюдеффан.

– Tiens! – Она сохранила полное равнодушие. – Но почему, enfin?

– Я счел, что земля носила его слишком долго, – ответил Эйвон.

– Это вы! Вы! – торжествуя, воскликнула она. – Вы хотели, чтобы он умер в тот вечер!

– Да, дитя.

– А Руперт был там? И леди Фанни? Как, наверное, Руперт был рад!

– Умеренно, дитя мое. Он не выразил и сотой доли кощунственного восторга, который, по-видимому, испытываешь ты.

Она вложила руку в его пальцы и доверчиво ему улыбнулась.

– Монсеньор, он был свиным отродьем. А теперь расскажите, как все произошло. Кто еще там был?

– Мы все, крошка, даже мосье Марлинг и милорд Меривейл. Ну а что до остальных, то Конде, супруги де ла Рок, Эгильоны, Сен-Виры, включая Армана, Лавулер, д'Анво, ну, словом, дитя, весь свет.

– А леди Фанни и остальные знали, что вы убьете свиное отродье?

– Малютка, прошу, не тверди направо и налево, что я его убил.

– Хорошо, монсеньор. Но они знали?

– Знали, что я намерен был нанести удар в этот вечер. И все были полны жаждой крови.

– Vraiment? Даже монсеньор Марлинг?

– Даже он, – кивнул Эйвон. – Видишь ли, mа fille, они все тебя любят. Она порозовела.

– О!.. А какой на вас был костюм, монсеньор?

– Вот он, женский ум, – прожурчал герцог. – Золотой. С изумрудами.

– Ага! Ужасно красивый наряд. Ну а дальше, монсеньор?

– Руперт и Хью встали у дверей, – сказал его светлость, – а Меривейл занял Сен-Вира светским разговором. Леди Фанни сидела с твоей матушкой. И я поведал всем твою историю, дитя. И только.

– Voyons! – воскликнула она. – Это же начало. А что было дальше?

– Твоя матушка разрыдалась. Видишь ли, дитя, я дал им понять, что ты утопилась. Тут она закричала, а Сен-Вир, видя, что он изобличен, застрелился.

– Какое, наверное, поднялось волнение, – заметила она. – И почему меня там не было! Мне жалко мадам де Сен-Вир… немножко, но я рада, что свиного отродья больше нет в живых. А что будет с виконтом? Ему, наверное, очень грустно.

– Мне кажется, он особенно сожалеть не будет. А твой дядя, конечно, о нем позаботится. У нее заблестели глаза.

– Voyons, у меня, оказывается, есть много родных! Сколько у меня дядей, монсеньор?

– Точно не знаю, малютка. Со стороны отца у тебя есть дядя и замужняя тетка. А со стороны матери несколько дядей, мне кажется, и много теток, а также кузенов и кузин.

Она покачала головой.

– Мне очень трудно понять все это, монсеньор. А вы знали? Откуда вы узнали? И почему не сказали мне?

Его светлость посмотрел на свою табакерку.

– Дитя мое, когда я купил тебя у досточтимого Жана, меня толкнуло на это твое сходство с Сен-Виром. – Он помолчал. – Я решил использовать тебя как оружие, чтобы… э… расквитаться с ним за то, как… он когда-то поступил со мной.

– И… и поэтому вы сделали меня своей воспитанницей? И столько всего мне подарили? – спросила она тоненьким голоском.

Он встал, отошел к окну и посмотрел наружу.

– Не совсем, – сказал он, забыв растянуть это слово.

Она тоскливо посмотрела на него.

– И еще потому, что я вам немножко понравилась, монсеньор.

– Да, но после. Когда я узнал тебя, дитя.

Она крутила в пальцах платок.

– А я… вы… вы позволите мне остаться вашей воспитанницей?

Он помолчал.

– Дорогая, теперь у тебя есть мать и дядя, которые окружат тебя заботами.

– Да? – сказала она.