Джорджетт Хейер - Тени былого

В деревню Бассинкур вновь въехал его светлость герцог Эйвон на наемной лошади. Он был облачен в панталоны коричневого сукна и кафтан из темно-лилового бархата с золотым шитьем. Сапоги со шпорами густо покрывала дорожная пыль, перчатки он держал в той же руке, что и длинный хлыст. С сомюрской дороги он въехал на рыночную площадь и натянул поводья, едва копыта его лошади застучали по неровному булыжнику. Жители деревни и крестьянки, приехавшие в Бассинкур на рынок, уставились на него с разинутыми ртами, как уже было однажды, и начали перешептываться.

Он направил лошадь шагом к домику кюре и остановил ее.

Его светлость посмотрел по сторонам, увидел поблизости мальчика и поманил его, а сам легко спрыгнул с седла.

Мальчик подбежал к нему.

– Будь любезен, отведи мою лошадь на постоялый двор и присмотри, чтобы ее поставили в стойло и напоили, – сказал его светлость и бросил мальчугану луидор.

– Да, милорд! Слушаюсь, милорд! – пробормотал мальчуган, зажимая монету в кулаке.

Его светлость открыл калитку, которая вела в сад кюре, и прошел по аккуратной дорожке к крыльцу. Как и в тот раз, его впустила розовощекая домоправительница и, узнав, низко присела.

– Bonjour, m'sieur! Господин кюре у себя в кабинете.

– Благодарю вас, – сказал его светлость, прошел следом за ней по коридорчику и на мгновение остановился на пороге кабинета, держа в руке треуголку.

Кюре учтиво приподнялся.

– Мосье? – Эйвон улыбнулся, и кюре быстро подошел к нему. – Eh, mon fils!

Эйвон пожал ему руку.

– Моя воспитанница, отче?

Кюре просиял.

– Бедняжечка! Да, сын мой, она у меня.

Эйвон еле слышно вздохнул.

– Вы сняли с моей души бремя… почти невыносимое, – сказал он.

Кюре улыбнулся.

– Сын мой, еще немного, и, думается, я нарушил бы свое обещание ей и написал бы вам. Она страдает, так страдает! А этот злодей? Сен-Вир?

– Мертв, mon риrе. Застрелился.

Де Бопре осенил себя крестным знамением.

– Сам, сын мой?

– Но не без моего содействия, – поклонился его светлость. – И я приехал… за мадемуазель де Сен-Вир.

– Это правда так? – с тревогой в голосе спросил де Бопре. – Вы уверены, герцог?

– Уверен. Весь Париж знает. О чем я позаботился.

Де Бопре схватил его руки и крепко пожал.

– Мосье, значит, вы привезли счастье бедной девочке. Господь многое простит вам за вашу доброту к ней. Она мне столько рассказывала! – Он ласково улыбнулся. – Вижу, у меня нет причин сожалеть о моем союзе… с Сатаной. Вы подарили ей жизнь, и даже больше.

– Отец мой, не советую вам верить всему, что рассказывает обо мне моя малютка, – сухо сказал Эйвон. – Она сочла нужным вознести меня на пьедестал, на котором мне сидится очень неловко.

Де Бопре открыл дверь.

– Нет, сын мой, она знает, какую жизнь вел «монсеньор», – сказал он, – А теперь идемте к ней. – Он проводил герцога в маленькую солнечную гостиную в глубине дома, на пороге произнес радостным тоном: – Petite, я привез к тебе гостя, – посторонился, пропуская Эйвона, а сам тихонько вышел и еще тише притворил за собой дверь. – Поистине Бог милосерд! – произнес он с глубокой верой и вернулся к себе в кабинет.

Леони сидела в гостиной у окна с книгой на коленях и, так как она тихо плакала, не сразу повернула голову. Послышались легкие, уверенные шаги, и любимый голос проговорил:

– Mа fille, что все это значит? Она вскочила с кресла и вскрикнула от радости и изумления.

– Монсеньор! – Она упала перед ним на колени, смеясь и плача, прижимая его руку к губам. – Вы приехали! Вы приехали ко мне!

Он нагнулся над ней, поглаживая ее кудри.

– Но разве я не говорил, mа fille, потерять меня тебе будет не так-то просто? Тебе следовало больше мне доверять, дитя. Тебе вовсе незачем было убегать.

Она встала и судорожно сглотнула.

– Монсеньор, я… я знаю! Я не могла… вы не понимаете! Нельзя было, моисеньор… Ах, монсеньор, зачем вы приехали?

– Чтобы отвезти тебя домой, малютка. Зачем бы еще?

Она замотала головой.

– Ни за что! Ни за что! Я н-не м-могу. Я ведь знаю, что…

– Сядь, дитя. Я столько должен рассказать тебе. Плачешь, mа mie? – Он поднес к губам ее ручку, и его голос стал очень нежным. – Тебе не из-за чего горевать, mignonne [176] Крошка, малютка (фр.). , клянусь! – Он усадил ее на кушетку и сел рядом, не выпуская ее руки. – Дитя, ты не побочная дочь и даже не дочь крестьян. Ты, как я знал с самого начала, Леони де Сен-Вир, законная дочь графа и его супруги Мари де Лепинас.

Леони растерянно заморгала.