Грегор Самаров - На берегах Ганга. Прекрасная Дамаянти

На магарадже было одеяние из необычайно тонкого белого полотна, переплетенного золотыми нитями и украшенного на подоле и по краям рукавов золотой каймой. Через левое плечо была перекинута уттария, подобие тоги, подхваченная под правым плечом роскошным бриллиантом в золотой оправе. В ушах висели тяжелые золотые кольца, усыпанные драгоценными камнями, а на кистях надеты браслеты из резной слоновой кости с золотой инкрустацией. Ноги были обуты в сандалии из белой кожи.

Женщина, играющая с магараджей в шахматы, была молода и замечательно красива. Лицо ее — нежной овальной формы — поражало тонкими, прелестными чертами. Большие миндалевидные глаза, брови сильно подкрашены и удлинены; густые темно-каштановые волосы спускались по плечам длинными прядями, украшенными жемчугом, драгоценными камнями и живыми цветами. На ней была почти такая же одежда, как у магараджи, с той только разницей, что пояс был еще роскошнее, а подол вышит еще богаче. Платье открывало ее замечательной красоты руки, обвитые от плеч до кисти бесчисленным множеством браслетов.

Позади прекрасной Дамаянти, супруги Нункомара, стояло несколько молодых красивых прислужниц, грациозно махавших белыми веерами, сделанными из хвостов тибетских волов. Одна держала коробку из слоновой кости, в которой находились лакомства, другие — кувшины для воды, наполненные белыми, желтыми и голубыми цветами лотоса.

Приезжий непринужденно приблизился к живописной группе под зелеными растениями и почтительно поклонился. Царственные супруги ответили ему на поклон по-европейски, слегка кивнув.

Нункомар с важной снисходительностью протянул гостю руку и сказал на английской языке, которым владел безукоризненно:

— Позвольте мне, друг мой, закончить партию… Дело, по-видимому, принимает печальный для меня оборот, так как Дамаянти — большая искусница в шахматной игре.

Он сделал ход. Дамаянти тотчас же схватила вырезанного из слоновой кости слона с башенкой, полной крошечных стрелков замечательно тонкой работы и подвинула вперед:

— Шах и мат! — воскликнула она также по-английски. — Партия окончена! Твой король взят в плен… Там стоит мой великий визирь Мохамантри, а здесь Пелу, мой слон… Твоему королю уйти некуда!

— Ты совершенно права, — согласился магараджа, отодвигая шахматную доску, — я побежден! Если бы моего короля победил простой смертный, было бы, конечно, обидно, но ты привыкла посредством красоты и остроумия побеждать всех и все!

При таком почти европейском комплименте он встал, поднес к губам розовые пальчики супруги и продолжал:

— Теперь оставь меня одного с гостем… Мне нужно поговорить с ним о торговых делах большой важности. Он должен совершить для меня одну сделку, связанную с покупкой редких вещей, часть которых придется и на твою долю.

Дамаянти ласково кивнула гостю, поклонилась супругу и вышла плавной походкой, свойственной только индусским женщинам и придающей их движениям очаровательную грацию. За нею вышли и ее служанки. Магараджа хлопнул в ладоши. Тотчас же явился слуга и, получив приказ властелина, удалился, чтобы немедленно вернуться. Он внес поднос, на котором стояло два хрустальных кубка, несколько серебряных сосудов и драгоценных золотых кувшинов. Слуга проворно приготовил панху — подобие европейского пунша, налив в кубки чистой горячей воды и добавив в нее рома, чая, сахара и, наконец, выжав туда же сок нескольких лимонов.

— Друг мой, — сказал магараджа, — очень неосторожно с вашей стороны открыто, на глазах у всех являться ко мне… Если вас узнают, боюсь, как бы дело не приняло для вас дурной оборот.

— Опасаться нечего, — возразил гость. — Мои бумаги в порядке. Они выданы на имя итальянского торгового комиссионера… Мой паспорт завизирован английскими властями, а легкий акцент, с которым я говорю по-английски, заставит принять меня столько же за итальянца, как и за француза. Поверьте, никто не заподозрит в безвредном купце опасного кавалера д’Обри.

Нункомар покачал головой.

— Этого мне недостаточно, — сказал он. — Покуда правительство и полиция безмолвствуют, и в данную минуту здесь все тихо. Пока нет губернатора, никто и не станет особенно о вас заботиться.

— Возможно, поэтому, — прибавил кавалер д’Обри, — данный момент благоприятен для исполнения наших планов.

— Даже благоприятнее, чем вы полагаете. Не потому, что здесь отсутствует правительство, а именно потому, что начинается новое. И для начала мы должны выждать, потому что оно расчистит для нас путь.