Грегор Самаров - На берегах Ганга. Торжество любви

— И желание короля, и воззрение первых министров находят в Англии противовес в парламенте, который никогда не следует упускать из вида, иначе все отдельные партии парламента оскорбятся и решительно будут в оппозиции. Ведь нижняя палата, правда, уже давно и не в теперешнем составе, совершенно определенно решила высказать порицание, сэр Уоррен, всему вашему управлению в Индии.

— Вы правы, — недовольно воскликнул Гастингс, — но заключение их основывалось на заведомо ложных слухах, и сэр Генри Дундас, который больше других способствовал принятию данного предложения, вполне убедился, что все мотивы неверны, и открыто заявил об этом.

— Конечно, конечно, — подтвердил Питт, — и компания ведь при согласии лорда Дундаса не дала хода заключению палаты общин. Все забыто, но на бумаге заключение нижней палаты все-таки существует еще, оно зарегистрировано в актах; официально его не уничтожили. Пока существует облеченное в законную форму решение нижней палаты, король не может оказывать личности, против которой принял такое решение парламент, никаких почестей и не может пожаловать его местом пэра в верхней палате.

— Я думаю, было бы справедливо, — сказал Гастингс, — взять обратно такое решение, после того как тот, который его внес, убедился в его неосновательности. Я считаю, что легко и теперь это поправить. Ваша светлость располагает большинством голосов в нижней палате, и ее решение, наверное, могло бы повлиять совершить такой акт справедливости.

— Без сомнения, — кивнул головой Питт, — так и будет сделано, но ваши враги затеяли новый удар, и именно он сделает надолго невозможным дарование вам какой-либо почести.

— Невозможным для министра Вильяма Питта, который часто показывал, что ему чуждо это слово маленьких людей! — возразил Гастингс голосом, в котором звучал легкий упрек.

— Я говорю о том, что парламент собирается предъявить вам обвинение. Бурке уже объявил в нижней палате, что ходатайствует о разрешении заняться серьезно одним джентльменом, недавно вернувшимся из Индии, а я знаю, что уже намечены обвинительные акты, и особенно упирают на два пункта: войну против рахиллов и ваши действия против раджи из Бенареса Шейт-Синга.

Гастингс наморщил лоб. Угрозой блеснули его глаза.

— Война с рахиллами, — отвечал он, — сделала царство Аудэ вассальным государством Англии, а мое обращение с Шейт-Сингом закрепило за Англией богатый Бенарес.

— Я знаю, — подтвердил Питт. — Ни один английский суд не осудил бы вас, и я не мог бы осудить, но вы поймите, что пока какое-либо обвинение висит над вами, ни король, ни министерство не смеют дать вам никакого почетного отличия.

— Я понимаю, — оживился Гастингс, — но я знаю, что такое обвинение может быть принято к рассмотрению лишь большинством голосов, которое принадлежит вашей светлости. И если вы хотите стать другом, то в вашей власти его не допустить.

— В том-то все и дело, — сказал Питт тихо и с особенным ударением. — При теперешнем большинстве голосов в нижней палате и в палате лордов в отношении вас никогда не примут обвинительного приговора. Совсем другое дело — вовсе не возбуждать обвинения. Многие из ваших и моих друзей считают, что в ваших собственных интересах следует рассмотреть обвинение и таким способом добиться полного оправдания вашего управления. Правда, есть голоса людей, которые являются вашими и моими друзьями, но которые все же стоят за рассмотрение обвинения, желая выслушать оправдательные доводы, и тогда бы потребовалось совсем особенное мое влияние, чтобы уговорить их подать голос за то, чтобы вовсе не возбуждать обвинения против вас. Я хочу убедиться в том, что вы действительно будете мне другом и союзником в достижении тех великих целей, которые я себе наметил.

— Как, вы во мне сомневаетесь, ваша светлость? — спросил Гастингс. — Я никогда не предавал друзей и, конечно, не начну с вас, если вы как друг протянете мне руку!

— Дело идет не о личной дружбе, — пояснил Питт. — В политике в моем положении дружбой называется единомыслие в основных принципах общего дела и уверенность встретить у того, кого мы называем своим другом, полную поддержку собственным стремлениям. Такая поддержка тем ценнее, если тот, от которого ее ожидаешь, доказал, что он не знает страха и в состоянии противостоять даже бушующим волнам народного голосования. Поэтому необходимо, чтобы мы условились в главных принципах, которым я как государственный человек и министр решил неизменно следовать, чтобы вы могли убедиться и подумать, можете ли вы разделить мои взгляды и присоединиться к моим стремлениям.