Элизабет Вернер: Любовь дерзкого мальчишки

После обеда супруги Фабиан находились в гостиной одни, профессор вопреки обыкновению ходил взад и вперед по комнате, тщетно стараясь скрыть внутреннее волнение. Он был так поглощен своими мыслями, что даже не замечал молчаливости жены. Маргарита сидела на диване и некоторое время наблюдала за мужем. Наконец она решила перейти в наступление.

— Эмиль, — начала она с торжественностью, не уступавшей тону Губерта, — со мной здесь обращаются возмутительно!

Фабиан с испугом взглянул на нее.

— С тобой? Господи помилуй, да кто же?

— Во-первых, папа, а затем — что хуже всего — мой собственный супруг. Прямо возмутительно! — повторила она. — Вы мне не доверяете, у вас от меня тайны, вы обращаетесь со мной как с ребенком, со мной, с замужней женщиной, женой профессора… Это ужасно!

— Милая Гретхен… — робко произнес Фабиан, но тотчас же остановился.

— Что тебе говорил папа, когда ты сидел у него? — стала допрашивать Маргарита. — Что у вас за секреты? Не отрицай, Эмиль!

Профессор и не думал отрицать, а смущенно смотрел в пол и имел совершенно подавленный вид.

— Тогда я скажу тебе, в чем дело! В Вилице опять заговор, в котором принимает участие и папа, тебя он тоже впутал. Все это связано с побегом графа Моринского…

— Ради бога, замолчи, дитя мое! — испуганно воскликнул Фабиан, но Маргарита не обратила на это внимания и продолжала:

— Господин Нордек вряд ли в Альтенгофе, иначе ты не стал бы так беспокоиться. Какое тебе дело до графа Моринского и его побега? Твой любезный Вольдемар тоже замешан в этом, потому-то ты так и дрожишь! Это, наверное, он увез графа, это так на него похоже!

Профессор совершенно оцепенел от изумления, нашел, что его жена необычайно умна, и пришел в ужас, когда она раскрыла все его тайны, которые он считал тщательно скрытыми.

— А мне ничего не говорят об этом! — с усиливающимся раздражением продолжала Маргарита, заливаясь горькими слезами.

— Гретхен, моя милая, не плачь, ради бога! Ты знаешь, что у меня нет от тебя никаких тайн, когда дело касается только меня, но на этот раз я дал слово ничего не говорить даже тебе.

— Как можно так поступать? — рыдая, воскликнула Маргарита. — Никто не смеет требовать от тебя, чтобы ты что-то скрывал от своей жены!

— Но я же дал слово, — с отчаянием сказал Фабиан. — Успокойся, я не могу видеть тебя в слезах. Я…

— Тут, я вижу, совсем бабье царство! — вмешался незаметно вошедший и наблюдавший всю эту сцену Франк. — Не сердись на меня, Эмиль! Ты, может быть, очень талантливый ученый, но как муж играешь очень жалкую роль.

Он не мог оказать лучшей помощи своему зятю: Маргарита тотчас же встала на сторону мужа.

— Эмиль — прекрасный муж! — с негодованием произнесла она, причем ее слезы моментально высохли. — Если он любит свою жену, так это так и надо.

Франк рассмеялся.

— Ты напрасно горячилась; мы волей-неволей должны привлечь тебя к участию в заговоре, так как только что получено известие из Раковица: княгиня и ее племянница приедут сегодня в Вилицу. Как только они прибудут, вам придется отправиться в замок, иначе может показаться подозрительным, что обе дамы так неожиданно приехали в отсутствие хозяина и будут все время одни… Чтобы избежать этого, ты, Эмиль, нанесешь им визит и представишь свою жену. Я сам отправлюсь в пограничное лесничество с лошадьми, как было условлено. А теперь, Гретхен, пусть твой муж расскажет тебе все остальное, а мне некогда, дитя мое…

Наступил вечер или, вернее, даже ночь. В деревне все спали, в замке тоже постарались пораньше отпустить прислугу. Некоторые окна верхнего этажа были еще освещены, в зеленой гостиной горела лампа, и в прилегающей комнате был приготовлен чайный стол для того, чтобы не возбуждать подозрения прислуги. Ужин, конечно, остался нетронутым: ни княгиня, ни Ванда не проглотили ни кусочка, и даже Фабиан отказался от чая.

— Я решительно не понимаю: чего вы все приходите в такое отчаяние? — сказала Маргарита своему мужу, которого силой притащила к столу. — Если господин Нордек дал знать, что еще до полуночи будет с графом здесь, то это так и будет, если бы даже на границе был поставлен целый полк, чтобы поймать их.

— Дай бог! — со вздохом произнес Фабиан. — Ах, если бы только этот Губерт именно сегодня не отправился в В.! Он узнает Вольдемара и графа, если встретит их, в любых костюмах!

— Губерт всю жизнь делал одни глупости, — презрительно сказала Маргарита, — и вряд ли сделает что-нибудь толковое в последние дни своей службы.