Элизабет Вернер: Любовь дерзкого мальчишки

— Да, папа, пребывание у тебя будет для нас настоящим отдыхом, — сказала она, проводя платком по своему цветущему личику, вовсе не указывавшему на необходимость отдыха. — К нам со всех сторон постоянно предъявляется такая масса требований, ведь мы, германисты, стоим в первых рядах научного движения…

— Скажи-ка, дитя мое, кто, собственно, занимает кафедру: ты или твой муж? — спросил Франк, с изумлением внимавший дочери.

— Это все равно, — заявила Маргарита. — Да и, кроме того, Эмиль без меня вовсе не мог бы принять профессуру. Профессор Вебер еще вчера говорил ему при мне: «Коллега, вы совершенно непригодны к практической жизни; счастье, что ваша молодая супруга так энергично заменяет вас в этом». Хорошо, что Эмиль — один из тех немногих мужей, которые осознают, что им дает жена. Губерт никогда не сделал бы этого. Кстати, где он? Все еще не получил повышения?

— Нет, и от огорчения уходит в отставку; я его не вижу, потому что, приезжая сюда, он останавливается в деревне. Теперь он — богатый человек, так как получил большое наследство от своего дяди, профессора Шварца, скончавшегося несколько месяцев тому назад.

— Вероятно, у него разлилась желчь, ведь у него был крайне желчный темперамент, — добавила Маргарита. — Ну, а теперь главное: значит, господина Нордека нет в Вилице?

— Нет, — ответил Франк. — Он уехал.

— Это мы знаем, он уже давно написал мужу, что собирается в Альтенгоф и, вероятно, пробудет там несколько недель. Теперь, когда столько дел в Вилице, это крайне странно! Тут что-нибудь да не так, и, вероятно, замешана его любовь к графине Моринской, которую он наконец решил выбросить из головы. Не понимаю, как можно отказать любящему человеку только потому, что он — немец! Я вышла бы за своего Эмиля, если бы он был даже готтентотом! А теперь он изо дня в день скорбит о мнимом несчастье своего любезного Вольдемара и серьезно думает, что у того есть сердце, как у всех людей, чего я вовсе не думаю! Если у кого-нибудь бывает сердечное горе, так это в чем-нибудь проявляется, а у господина Нордека ничего этого не заметно.

Управляющий не слушал больше болтовни дочери и внимательно смотрел на дорогу, свернувшую теперь к реке; повреждения, причиненные наводнением, еще не были исправлены, приходилось ехать по размытому берегу. Маргарита, не доверяя утверждениям отца, что никакой опасности нет, предпочла выйти из экипажа и пройти до моста пешком. Мужчины последовали ее примеру, и все трое направились к тропинке, тогда как коляска медленно следовала за ними.

Оказалось, что не одни они боялись ехать по этому месту; со стороны моста показался экипаж, пассажир которого тоже вышел, и Франк с семьей вдруг оказался лицом к лицу с асессором Губертом.

Эта неожиданная встреча вызвала с обеих сторон неловкое смущение. Они не виделись с тех пор, как Губерт, узнав о помолвке Маргариты, как угорелый выскочил из дома управляющего.

Франк овладел собой первым, он подошел к асессору, как будто ничего не произошло, с прежней дружеской приветливостью протянул ему руку и выразил удовольствие по поводу встречи.

Асессор выглядел очень чопорно, он был весь в черном и носил креп вокруг шляпы и на рукаве.

Профессор с женой тоже подошли ближе. Губерт бросил на молодую женщину взгляд, полный мрачного упрека, и торжественно обратился к Фабиану:

— Господин профессор, вы, вероятно, сочувствуете утрате, которую понесли наша семья, а также и наука. Написанное вами письмо дяде вполне убедило его, что вы невиновны в интриге, которая велась против него, он сам говорил мне это. Прекрасный некролог, который вы написали, послужил истинным утешением для оставшихся после дяди родных. Благодарю вас от имени всей нашей семьи.

Фабиан сердечно пожал протянутую ему руку. Враждебность его предшественника по кафедре в университете и неприязнь асессора тяжелым камнем лежали на его душе. Он высказал огорченному племяннику свое искреннее участие и сочувствие.

— Вы действительно подали в отставку? — спросил управляющий, переходя на другую тему. — И покидаете государственную службу, господин асессор?

— Да, через неделю, — подтвердил Губерт. — Но я позволил бы себе сделать маленькую поправку к тому титулу, которым вы меня величаете, господин Франк. — Он сделал большую паузу и поочередно посмотрел на всех присутствующих. — Со вчерашнего дня я — губернский советник!

Губерт принял поздравление с достоинством, соответствующим важности момента. Франк и чета Фабиан поспешили поздравить его.