Елена Литвиненко: Кукла советника

– Уйди, – прошипела я.

Шар остался висеть.

Панель, заменявшая двери, сдвинулась в сторону, в ванную вошли трое мужчин с ведрами парящего кипятка. Крякнув, вылили воду в ванну, поклонились и исчезли.

Поклонились? Мне?!

– Ковер почистите, – услышала я.

Заглянул паж. Недовольно прищурился.

– Экспериментируешь?

– Простите, господин…

– Господин Тимар, – наконец-то представился он.

Взбежал по ступенькам, ведущим к ванне, подозвал меня.

– Смотри, повернешь эту ручку – польется холодная вода, разбавишь, чтобы было не горячо.

Открыл ранее не замеченный мной шкафчик слева от зеркала, достал оттуда жесткую губку, кусок мыла, какой-то горшок с вязкой жижей и склянку с желтоватым маслом.

– Сначала отмокнешь, вымоешься вся этим мылом, – показал Тимар на черный брусок. – Это, – ткнул он пальцем в горшок, – намажешь на голову, выпустишь воду…

– Куда?

– Что куда?

– Куда воду выпускать?

– Вот… кухня, – скривился парень. – В ванной пробка, выдернешь ее – вода выльется, понятно?

Я кивнула.

– Так вот, нанесешь шампунь на голову и волосы, спустишь воду, вот тебе полотенца, – сунул он мне три свертка. – Нет, не трогай – залапаешь, – передумал и положил их на лестницу. – Завернешься в полотенце, постучишь по панели.

– И что будет?..

– Воду поменяем, ты же как поросенок… Да, – обернулся он на выходе, – уборная – там.

– Господин Тимар, а что такое уборная?

Парень мучительно застонал.

– Туалет! Ночной горшок! Отхожее место!

Я залилась краской.

– Понятно… Спасибо.

Спустя пару минут – замечание пажа о туалете было донельзя своевременным – я с удивлением взирала на странную конструкцию: стул – не стул, дупло – не дупло. Придумают же… Интересно, а у Куколки такая же уборная?

Бросив грязные вещи у подножия лестницы, забралась по ступеням, потрогала воду кончиками пальцев и добавила холодной. Ванна больше напоминала озеро, таких, как я, в ней поместился бы десяток. Я снова проверила температуру и шагнула вниз, сразу присев на корточки. Во все стороны побежали волны, отразились от высоких бортов и плеснули обратно, попав в нос. Тепло-то как…

Отмокала я недолго. Едва заметив, как мутнеет вода, схватила губку, повозила по ней мылом и начала скрести себя, пока не показалась чистая, светлая кожа. Дольше всего провозилась с волосами – спутанные, забывшие, что такое гребень, лохмы, оказывается, доставали почти до колен. А я и не знала, что они так отросли, раз за разом подвязывая их обрывками ткани. Я даже уши помыла, чего раньше терпеть не могла и всегда уворачивалась, когда мать меня купала.

Кое-как разобрав и промыв пряди, отжала их, добралась до той самой пробки, выдернула ее, наблюдая воронку воды. Завернулась в полотенце и постучала по панели, подавая знак, что закончила.

Дверь распахнулась сразу же.

– Оу, а под коркой грязи скрывалась довольно симпатичная мордашка, – хмыкнул Тимар. – Волосы почему не смазала?

– Ой… Я забыла… Я сейчас!

– Не суетись, – остановил он меня. Поджал губы, увидев песок, покрывающий дно ванны. Повернул рычаг, позволяя потоку холодной воды смыть мусор. – Ты что, первый раз моешься?

– Нет… Я купалась и раньше.

– Под дождем, небось? – съязвил парень. И скомандовал: – Наливайте!

– А зачем еще раз мыться? – спросила я.

– Так надо, – отрезал Тимар. Откупорил до этого нетронутый пузырек и влил несколько капель масла в воду. По комнате поплыл тяжелый, приторный запах лилий.

Я чихнула.

– Мой волосы и выходи, пообедаешь.

Пообедаю? Ух ты!

Не дожидаясь, пока паж уйдет, я занырнула в ванну. А вот с маслом он явно перестарался – тонкую кожу век неприятно защипало, когда на них попала вода. Ну, ничего, потерплю. Вязкая гадость в горшке отлично распределилась по волосам, а потом неожиданно вспенилась, да так, что я еле выполоскала шевелюру. Зато пряди стали тяжелыми, плотными и сами выпутывались из пропущенных мной колтунов.

Завернувшись в полотенца, волочившиеся по полу, я выглянула из-за панели. Паж полулежал в кресле, перекинув ноги через подлокотник, и задумчиво крутил перстень, переливавшийся рубиново-алым. Заметил меня, надел кольцо на палец.

– Подсматриваешь?

– Нет, господин, – испугалась я.

– Ладно, выходи уж, юное умертвие, – улыбнулся он. – Есть хочешь?

Я кивнула, стараясь не ронять слюну при виде сочных ломтей курицы под сливочным соусом.

– Ешь, – приглашающе кивнул Тимар.

Я с недоверием уставилась на него.