Вероника Мелан - Дэлл

Ежесекундно ожидая услышать требовательный стук в дверь, я бросилась к стоящей в углу тумбе, отыскала на нижней полке старую сумочку из черной потрепанной кожи и запихнула в нее нож. Если лезвие вспорет подклад, черт с ним.

В дверь пока не стучали, скорее всего, приехавший ждал в машине. Я выпрямилась и сжала сумочку в дрожащих пальцах.

Просто поздороваться и отдать. А потом на боковую.

Очередная волна дрожи сотрясла тело, когда я представила, что снова придется выйти под дождь. Что за проклятие без перерыва ходить в отсыревшей одежде?

Не ныть.

Убедившись, что снисходить до моей квартиры никто не собирается, а красноватый свет продолжает сочиться поверх бетона, я быстро пересекла комнату, взяла со стола ключи, подошла к двери и принялась обуваться.

Пора поздороваться.

Машина стояла в нескольких метрах от лестницы – черный, как ночь, влажный и блестящий, элегантный седан, слишком дорогой для убогого, усыпанного мусором закутка возле обшарпанной пятиэтажки. Вокруг лужи, сырость, грязь, бачки с помоями, вечно закрытые окна квартир подозрительных жильцов – и на тебе, такая красавица. Не ржавая коряга, не мятое, битое или грязное ведро с гайками – именно такие чаще всего сотрясали хлопками неисправных глушителей дребезжащие стекла, – а настоящий шедевр.

На такой не накопить жителям целого квартала, работай они годами.

Подобный автомобиль смотрелся здесь столь же помпезно, сколь и нелепо – как высокотехнологичный обтекаемый болид из другого измерения, случайно заехавший на захудалую свалку колониального мира.

Сотрясаясь от холода, я нерешительно шагнула вперед; левый ботинок угодил в выбоину на асфальте и тут же пропитался холодной жижей.

Задние фары продолжали гореть, движок работал, но его тихий равномерный рокот был едва различим, заглушаемый ударами отскакивающих от лакированного металла капель и шумом в кронах близлежащих деревьев.

Меня вдруг сковала неуверенность. А что, если эта машина никак не связана с недавним звонком? Не могу же я подойти к незнакомому водителю, расстегнуть сумочку и сказать: «Не хотите посмотреть на мой нож?» Мне впечатают в лицо быстрее, чем я успею открыть рот. И хорошо, если кулак, а не пулю.

Черт, за последние полтора года я совершенно разлюбила различного рода приключения и отчаянно не желала окунаться в новое. Тем более в полночь дождливой ночью на пустынной улице.

Уйти назад? Запереть все замки и ждать, пока звонивший постучит в дверь сам?

Ливень усилился.

Пока я, мокрая и растерявшаяся, вглядывалась в непроницаемые тонированные стекла, пытаясь решить, что делать дальше, пассажирская дверца медленно и лениво распахнулась. На случай, если вдруг покажется субъект бандитской наружности, я приготовилась дать деру. Но секунды шли; никто не выходил. Какое-то время дверцу изнутри и снаружи омывали струи дождя, а из салона лился мягкий желтоватый свет.

Приглашение. Он хочет, чтобы я села внутрь.

Усилием воли заставив согнуться окоченевшие от холода колени, я шагнула вперед, преодолела отделяющие меня от машины метры грязи, нагнулась и испуганно заглянула в салон.

– Добрый вечер. Это с вами я говорила по телефону?

Сидящий за рулем человек – внушительного вида крепкий светловолосый мужчина – неопределенно качнул головой.

– Садись.

Значит, с ним.

Я собрала нервы в кулак и села на пассажирское сиденье. Осторожно, чтобы не хлопать слишком сильно, закрыла дверцу; лампочка на потолке погасла, погрузив салон не в полумрак даже – в темноту.

Моментально налетел страх: зачем я села к незнакомцу в машину, ведь даже лица не успела разглядеть? Дура, даже пикнуть не успею в случае чего!

Сразу в нескольких окнах шевельнулись шторы – наблюдать наблюдают, а вот помочь в случае чего не вый дут. Бесплатное шоу на ночь.

Лампа у подъезда перегорела еще месяц назад, никто так и не починил, а из четырех фонарей, расположенных по периметру двора, горел только один, самый дальний. Тусклый свет, исходящий от него, освещал разве что мусорный бак справа у ограды, окаймлявшей выкрашенную грязевыми разводами электрическую будку.

Я впилась пальцами в сумочку, забыв о том, что острое лезвие легко пропорет кожу, если нажать слишком сильно, подавила судорожный вздох и повернулась к водителю – тот смотрел не на меня, а сквозь стекло прямо перед собой. Отсвет от приборной панели подсветил его жесткий профиль, позволяя рассмотреть прямой нос, сжатые губы и твердую линию подбородка.