Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения

– Кое-что из этого мне все еще кажется ненастоящим, – признаюсь.

– А для меня все наоборот, – говорит он. – Завораживающе видеть Стерлинг глазами кого-то постороннего. – Я замечаю, что он ведет нас по пути, петляющему между деревьями, вместо того чтобы идти напрямую, словно пытаясь не оставить тропинки, по которой кто-то может последовать.

– Только несколько людей рискнуло покинуть города-побратимы, – говорит он. – Старшая сестра Элизы Пэттон работает в опере в Нью-Йорке. Она просто изо всех сил притворяется, что испытывает пропавшие чувства. Но с каждым новым Исчезновением делать это становится все труднее.

Перед нами высокая каменная стена, покрытая мхом и плющом. Она кажется еще выше, когда мы приближаемся к ней, пока не нависает над моей головой, и я внезапно надеюсь, что Уилл не ждет, что я заберусь по ней. Конечно, я могла бы, но предпочла бы не делать этого в школьной юбке.

Но карабкаться не пришлось, вместо этого Уилл ступает вперед и разводит ветки плюща на стене. Рядом с ржавыми петлями на двери выведена серая надпись, и я улавливаю низкий гул голосов за стеной. Уилл поворачивает ручку двери, и мы переступаем порог.

– Уильям! – Огромный мужчина стоит внутри, явно кто-то вроде охранника. Он берет руку Уилла и тепло ее пожимает.

Потом, увидев позади парня меня, бросает на него странный, вопрошающий взгляд.

– Она со мной. – Это все, что потребовалось сказать Уиллу, и мужчина отходит назад, пропуская нас.

Мы заходим во двор с большим открытым Рынком. Ветви деревьев над нами образуют подобие крыши. Деревянные будочки стоят вдоль тропинки, ведущей к тому, что когда-то, вероятно, было красивым домом.

– Он большой, – шепчу я Уиллу.

– Есть только один Рынок на все три города-побратима, и он открыт всего несколько дней в неделю. Теперь держись ближе ко мне, – говорит он.

Я спешу за ним по тропинке, сопротивляясь желанию взять его за руку.

Рынок находится в постоянном полумраке под ветвями деревьев, но будочки и дорожки подсвечиваются столбиками в земле, сияющими чем-то ярким, но не совсем огнем.

– Варианты Мерцания, – объясняет Уилл, когда видит, что я смотрю на них.

На прилавках будочек мерцают мешочки и стеклянные бутылочки. Названия вариантов написаны на мозаичных табличках. Мы проходим мимо стола, на котором лежат куски мыла с вариантами, и я улавливаю едва различимый запах сирени. Женщина склоняется, чтобы понюхать мыло, хрустящий белый кусочек, перевязанный лавандовой лентой, и я хочу протянуть руку и дотронуться до него, поднести к носу и глубоко вдохнуть. Вместо этого продолжаю идти, чтобы не отстать от Уилла.

Горстка вариантов разбросана на следующем столе в качестве образца. Когда ветерок раздвигает ветви, варианты ловят лучи солнца. Они мерцают, как бриллианты, на грубой поверхности дерева.

Мы забираемся по ступеням в развалины дома. Часть задней стены обрушилась, и второй этаж выглядит особенно непрочным. Но полы подмели, и ряды будочек и продавцов привносят определенное ощущение порядка. У меня очень странное чувство, как будто я сразу и внутри, и снаружи, с виноградной лозой и сорняками, которые кружевами вьются вдоль стен, и вариантами Мерцания, освещающими комнату из ржавых канделябров. Уилл ведет меня по узкому коридору в большую комнату с обветшавшими обоями, покрытыми лишайником. Чувствую уколы внимания, легкие взгляды и более открытый интерес, не совсем дружелюбный. Я – посторонний человек, которому здесь не место, призрак своей матери, вернувшийся в Стерлинг после стольких лет.

Я держусь к Уиллу настолько близко, насколько осмеливаюсь, замечая, что он словно успокаивает людей. Некоторые нас полностью игнорируют, но многие улыбаются ему, наклоняют головы, заметив его красивое знакомое лицо.

– Вернемся, когда будешь Совершеннолетней, – говорит Уилл тихим голосом, словно дело только в этом. – Технически до того момента тебя здесь не должно быть.

Свет проникает сквозь иголки деревьев и окна без стекол. В комнате три отполированных деревянных стола, один из них с огромной трещиной по центру. На табличке на первом столе написано «Ночное зрение», на втором – «Внутренний взор», на последнем – «Покрывало».

Варианты Ночного зрения темные и кажутся холодными на ощупь, словно черный песок. Они выставлены в плотных бархатных мешочках, покрытых угольно-черными камнями, в то время как варианты Внутреннего взора – смесь серебра и розовато-серого переливчатого цвета, как внутренняя строна раковины. Густая перламутровая жидкость налита в стеклянные пузырьки в форме миниатюрных шаров.