Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения

Когда заканчивается последний урок, машу на прощание Джорджу, который стоит в передней части класса и разговаривает с учителем. Он не перестает говорить, но кивает мне. Сегодня его галстук лишь немного помят.

Только я присоединилась к ученикам в коридоре, текущим навстречу солнцу, как кто-то толкает меня сзади настолько сильно, что я врезаюсь в шкафчик.

Ударяюсь и поднимаю глаза вовремя, чтобы увидеть бритый затылок.

Это мальчик из команды Уилла – Питерсон – тот, кто получил удар локтем от Уилла. Он не извиняется, вместо этого продолжает идти вперед с таким самодовольным видом, что подозреваю: он толкнул меня неслучайно.

Восстанавливаю равновесие и сердито смотрю ему в спину. Ленточка Кэсс вяляется на полу, выпав из кармана. Быстро опускаюсь на корточки, чтобы стряхнуть с нее пыль. Когда встаю, вижу дальше по коридору Беас. Она направляется ко мне через движущуюся массу учеников.

Жду ее, решив, что спрошу, хочет ли она как-нибудь позаниматься вместе. Но, пока наблюдаю за ней, другая девочка грациозно выбирается из толпы и присоединяется к Беас. Ее светлые волосы ниспадают на плечи идеальной пышной волной, и у нее горящие глаза нефритового цвета, а ноги такие длинные, что школьная форма кажется на несколько дюймов короче, чем у остальных. Я способна ощутить ее уверенность даже с того конца коридора.

– Это новая девочка, которая остановилась у Уилла, – говорит блондинка Беас, когда они достаточно близко для того, чтобы я могла их услышать. Я отворачиваюсь и укрываюсь за колонной, пока они проходят мимо. – Думаешь, ей известно, как неприятно другим, что она здесь? Учитывая то, как все относились к ее матери, и прочее?

– Знаешь, мы на занятиях вместе сидим. Она достаточно милая. Мне она нравится. – Беас поправляет футляр от скрипки, когда они проходят около колонны.

– Ты говоришь так, словно она домашнее животное, которое ты хочешь оставить, – щебечет другая девочка. – Добренькая Беас, которая всегда присматривает за сбившимися с пути. Но лучше все-таки близко не подходить. Она может быть здесь, чтобы закончить то, что начала ее мать.

– Элиза, – поет низкий голос Беас, – я слышала, что жестокость добавляет морщин и превращает тебя в старуху.

– О, Беас, – отвечает Элиза и шутливо хлопает ее по руке, – тебе повезло, что я нахожу твое нахальство очаровательным. – Они доходят до главных дверей и исчезают в солнечном свете.

Прячусь в тени, снова и снова разглаживая волосы над ухом. «Не смей плакать», – отчаянно твержу себе. Как кто-то может ненавидеть меня еще до того, как встретил?

Успокаиваю себя списком финальных слов. На ум приходит несколько грубоватых, прежде чем останавливаюсь на слове «озлобленный». И даже тогда не сразу могу выйти из-за колонны, пройти по коридору и поискать знакомые очертания машины Клиффтонов.

Вместо этого замечаю Уилла. Он прислонился к одной из яблонь в саду, его школьная сумка висит на длинном ремне через плечо. Он не в своей форме для тренировок и, кажется, кого-то ждет.

Когда замечает меня, выпрямляется.

– Айла, – зовет он, – мне нужно кое-что сделать. Хочешь пойти?

– Конечно, – говорю, все еще пытаясь выбросить из головы то, что сказала Элиза.

И тогда вижу ее. Она сидит на стене дворика вместе с Беас. Ее лицо искажается от удивления, когда я иду к Уиллу, а потом так же быстро, как появилось, сменяется безразличием.

О, теперь все понятнее.

Но меня удивляет то, насколько легче становится на сердце с каждым шагом ближе к Уиллу, как замечаю ветер, ласкающий юбкой заднюю часть моих колен, и как я не уверена, что делать с руками в тот момент, когда он поднимает взгляд и улыбается достаточно широко, чтобы я могла заметить тот один искривленный клык.

– Айла идет со мной, – говорит Уилл матери сквозь открытое окно в машине. – Вернемся к ужину.

Мы кладем наши школьные сумки на заднее сиденье, а Майлз забирается на переднее. Он смотрит то на меня, то на Уилла с выражением, которое подразумевает, что он собирается сказать что-то неловкое.

– Пока, Майлз! – говорю и поспешно захлопываю дверь. Он прижимает губы и щеки к стеклу, когда машина уезжает, и это вызывает смех Уилла.

– Не поощряй его, – бормочу. – Так куда мы идем?

– Подумал, ты захочешь увидеть Рыночную площадь.

– Где продают варианты?

Он кивает, и я спешу, чтобы не отставать от его широких шагов, через тени, отбрасываемые ветками деревьев в саду, проходя через полоски тени и солнца. Осознаю, что мы снова одни, и почему-то нервничаю и волнуюсь.