Михаил Широкий - Солнечный удар

Некоторое время он пребывал в совершенном расстройстве и сидел как пришибленный, вообще ни на кого и ни на что больше не глядя, тупо уставившись себе под ноги и полузакрыв глаза, будто задремав или, во всяком случае, внутренне отгородившись от всего окружающего. До него точно издалека доносился не смолкавший гул множества голосов, наполнявший громадное помещение, и временами прорывавшееся сквозь него нудное шамканье упитанного министерского посланца. Который, однако, видимо утомившись или поняв наконец, что его никто не слушает, вскоре умолк и, отдуваясь и отирая платком градом катившийся по его разморенному кирпично-красному лицу пот, с явным облегчением отошёл от микрофона и устало повалился на первое попавшееся сиденье. За этим последовала чуть более живая часть мероприятия – выступления местных полусамодеятельных музыкально-художественных коллективов. Но и это не пробудило интереса собравшихся, занятых исключительно общением друг с другом и не смотревших на сцену.

Не смотрел и Андрей. Только, в отличие от остальных, он ни с кем не общался и пребывал будто в прострации, казалось, ничего не видя и не слыша и целиком сосредоточившись на одной, полностью захватившей, словно опутавшей его крепкими незримыми нитями навязчивой идее. Эта застылость, отстранённость, угрюмая задумчивость продолжалась минут десять, после чего, будто помимо его воли, его голова медленно повернулась назад и неподвижные, притухшие глаза вновь устремились в уже отлично знакомом ему направлении.

И, вопреки его ожиданиям, увидели нечто любопытное и обнадёживающее. Слова и ласки соседа, судя по всему, были не очень-то приятны незнакомке. Её лицо было холодно и непроницаемо, на нём было написано явное, нескрываемое неудовольствие, она хмурилась, отвечала собеседнику сквозь зубы, поводила плечами, словно поёживаясь под его продолжавшей обнимать её рукой. А затем вдруг вздрогнула всем телом и выпрямилась, её черты исказились от гнева, как если бы она услышала в свой адрес что-то грубое и оскорбительное. Она порывистым движением, будто с отвращением, стряхнула со своих плеч и колена его руки, бросила ему в лицо что-то, по всей видимости, резкое и едкое и, вскочив с места, устремилась прочь. А парень, посидев некоторое время с несколько напряжённым и озабоченным видом, хотя стараясь казаться спокойным и точно по инерции продолжая ухмыляться, в конце концов тоже поднялся и направился вслед за ней.

Андрей, следивший за этой более чем выразительной сценой цепким, ничего не упускающим взглядом, являясь как бы третьим, пассивным, но при этом отнюдь не равнодушным её участником, как только действующие лица пропали из поля его зрения, беспокойно заворочался на месте и едва не бросился за ними следом. И лишь встретив проницательный, колючий, казалось, видевший его насквозь и всё понимавший Наташин взгляд, вынужден был отказаться от своего намерения и, выказывая плохо скрываемые признаки нетерпения, дожидаться окончания опостылевшего всем представления.

Которое, на его счастье, закончилось через считанные минуты. Воспользовавшись этим, он, не глядя больше на Наташу и уже откровенно пренебрегая тем, что она подумает и, возможно, скажет ему потом, сорвался с места и чуть не бегом метнулся к выходу. Опередив всех, он первым выскочил из главного помещения, пронёсся по длинному полутёмному коридору и просторному пустынному фойе и, не заметив того, что интересовало его, устремился наружу. Оказавшись на обширной, залитой солнцем площадке перед дворцом, Андрей, всерьёз обеспокоенный, не опоздал ли он, огляделся по сторонам…

И облегчённо перевёл дух. Незнакомка и её парень стояли чуть поодаль, в начале убегавшей вдаль аллеи, и, о чём можно было догадаться, кинув на них лишь мимолётный взгляд, выясняли отношения. Они разговаривали на повышенных тонах, активно жестикулировали, сверлили друг друга яростными, испепеляющими взорами. С лица у парня окончательно исчезла самоуверенно-наглая усмешка, сменившись не слишком приятным желчным, почти злобным выражением. Её же лицо по-прежнему пылало возмущением и гневом, глаза метали молнии, а с бледных подрагивавших губ, по-видимому, срывались жёсткие, хлёсткие фразы, которые обыкновенно произносятся в пылу ссоры, когда большинство сдерживающих факторов перестаёт действовать и в порыве откровенности и досады высказывается то, о чём обычно принято умалчивать.

Андрей, не спуская с них глаз, напряг слух, пытаясь уловить, что говорила девушка. И даже успел разобрать несколько слов, однако в этот момент распахнулись двери и из дворца хлынула широкая и шумная людская волна, мгновенно заполнившая пространство перед входом. В этих условиях о том, чтобы подслушать ссорившуюся парочку, не могло быть и речи, и Андрей принуждён был ограничиться наблюдением.