Розалинда Шторм - Танцуй в огне

Хотелось кричать, а еще сильнее разорвать эту темнову бумажку. Но нельзя, нужно сдерживаться. И я изо всех сил держала злые слезы, пытаясь вникнуть в смысл фраз. Но смысл ускользал, как и сами строчки. Размазывались, убегали в никуда, растворялись на белой бумаге. Лишь имя жениха удалось увидеть четко и дату, когда моя свобода, пусть и иллюзорная, закончится.

– Прочла? – вопрос отца я услышала не сразу, только когда он повторил.

– Да, папенька, – ответила тихо и добавила еще тише:

– Отец, вы уверены, что так нужно?

– Ты сомневаешься в моей правоте? – в его голосе появилась злость.

Против воли втянула голову в плечи. И пусть я сейчас была проворна и умела, детские страхи никуда не делись. Я помнила, какой тяжелой может быть отцовская рука.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул он, не услышав слов протеста. – Будь готова выехать послезавтра. А сейчас иди к себе.

– Да, папенька, – прошелестела я.

Поднялась, бросила еще один взгляд на отца. Мистер Майлини на меня не смотрел, его гораздо больше интересовало содержимое тарелки и вычурного бокала. Мелькнула мысль, что, возможно, сегодня же он уедет восвояси: к молодой жене и малолетнему наследнику. Тогда я сумею сбежать, так же как когда-то моя мать. Заберу сестру и, мы, наконец, вздохнем свободно.

Будто прочитав мысли, мистер Майлини вперил в меня тяжелый взгляд.

– Да, дочь, забыл сказать.

На его лица расцвела мерзкая ухмылка.

– Если тебе вздумается по дороге к жениху пропасть, знай, твоя сестра останется у меня, в полной моей власти. Поверь, замужество, это еще не самое страшное, что может приключиться.

Я похолодела.

– Дабы у тебя появился стимул добраться до замка Кровная Твердыня без эксцессов, – он голосом выделил последнее слово. – Я, пожалуй, велю забрать на время у Виолы лекарство. Как только твой будущий муж или свекор свяжется со мной и подтвердит твое прибытие, все вернется на круги своя.

Как же я его ненавидела в тот момент: до судороги в скрюченных пальцах, до звериного воя, рождающегося в груди, до кровавых пятен перед глазами. Коварный манипулятор продумал все, опутал сетями, из которых не выбраться, не разорвать. Шантажировал жизнью и здоровьем той, ближе кого у меня не было.

– Иди уже, – лениво взмахнул он вилкой. – Не стой столбом. К сестре не суйся, я велел ее запереть. Собирайся.

Добралась до своей комнаты только к ночи. Бродила по родному имению, как неприкаянный призрак. Заглянула на кухню к рябой кухарке Марте, получила пирожок с черникой и наставления. От наставлений стало тошно, а потому я поспешила уйти. Забралась в башенку, покормила голубей; забрела на конюшню, угостила пирогом любимого Уголька, все равно от переживаний не могла проглотить и крошки. Пробежалась по саду, задержавшись чуть дольше возле клумбы с дзяньскими ирисами и элайскими розами. Мне единственной нравился такой вот смешанный аромат: сладкая верхняя нота, следом более терпкая нота сердца и основа – легкая горечь. Аромат, который всегда будет напоминать о доме и сестре.

К Виоле я все-таки сходила. Кралась по коридору, будто воровка, сливаясь с тенью, боясь неосторожным движением перебудить дом. Но все оказалось напрасно, отец слова на ветер не бросал, сестра была заперта. А через толстую дубовую дверь не поговоришь. Пришлось уходить, едва сдерживая слезы.

В комнате было темно и холодно. Окно раскрыто настежь, сквозняк задул свечи. Нянюшка ушла, впрочем, мне в одиночестве было куда проще, не нужно слушать причитания и успокаивать старушку.

Первым делом закрыла створки и зажгла свечи, магические светильники в доме имелись, но не везде. Дочерям мистер Майлини дорогие игрушки пожалел, а потому приходилось действовать по старинке.

Едва по белым стенам заплясали полукруглые желтые померанцы, я увидела подарок. Два женских дзяньский меча с алыми лентами, повязанными на рукоятях. Последний дар мастера Рен-е-ганы.

Больше сдерживаться не могла, слезы градом хлынули из глаз. Я рухнула на пол возле кровати и завыла, будто раненый зверь. Все, кого любила, по воле отца исчезали из моей жизни, и я ничего не могла с этим поделать.

Утро пришло незамеченным. Проникло с солнечными лучами сквозь неплотно прикрытые шторы, ворвалось с птичьими трелями, просочилось с ароматами свежескошенной травы. Я насилу поднялась, но так и не поняла, спала ли, или же лежала в беспамятстве. Мышцы ныли, виски ломило, а еще меня знобило, видно, не прошла ночь на холодном полу даром. Как бы не разболеться.