Вера Чиркова - Заложница. Сделка

– Один из двенадцати, – отстраненно заметил Ительс. – Есть легенда: запирая отверженных на побережье, старшие расы для защиты и как знак доверия выдали двенадцать таких поясов тем, кому препоручил свои судьбы опальный народ.

– Очень интересно, – задумчиво кивнула тень, – но я слышала эту легенду немного в другом изложении. Будто они взаимосвязаны, и, пока существует эта связь, народ прибрежных герцогств минуют катаклизмы и всеобщие войны.

– Наверняка она небеспочвенна, – буркнул Тарз, следя, с какой привычной ловкостью Харн застегивает на торсе герцогскую регалию. – А еще что-нибудь есть?

– Есть, – загадочно усмехнулась тень и первой подняла вверх запястье, позволяя рукаву опуститься вниз и приоткрыть браслет напарника.

– Да, – согласно кивнул ей герцог и, приобняв невесту левой рукой, поднял свой артефакт рядом с ее браслетом.

– Ого! – присвистнул Изор, ошеломленно разглядывая это чудо, мягко сиявшее для него зеленоватым светом. – И откуда это у вас?

– Из моего сундука, – коротко фыркнул Харн, ну не объяснять же им невероятную историю дивного преображения браслетов.

– Очень хороший сундучок, – уважительно рыкнул Тарз, как-то по-особому рассматривая герцогскую чету, – жаль, у меня такого нет. Зато есть совет… совсем маленький.

– Спасибо, – серьезно произнес Харн, глядя в хитрые глазки огра, – если ты решишь его дать, примем с удовольствием.

– Я-то дам… – притворно засомневался старший шпион вампиров, – только особого удовольствия не обещаю. Но решать вам.

– Давай, – сухо обронила тень, начиная догадываться, какой совет может дать огр.

– Не женитесь… пока не вернетесь домой.

– Тарз! – зарычал герцог, а огр мрачно кивнул:

– Я предупреждал.

– Спасибо! – с проникновенной улыбкой поблагодарила его тень и потянула Харна за руку. – Идем в свою комнату, дорогой? Я устала.

– Они правы, – закончив занавешивать зеркала и окна, тихо и печально сообщила Таэльмина жениху, следившему за ее действиями из массивного кресла.

– Иди сюда и объясни все подробно, – мягко позвал он и облегченно выдохнул, когда тень не стала спорить или упрямиться, – кто прав и почему?

– Ганти и вампир… ну и Тарз. Не выйдет из меня старшей жены. Я сразу не стала это объяснять, так было проще, но теперь понимаю, как неверно поступила.

– Во-первых, не старшей, а единственной, – строго поправил Хатгерн и тотчас нежно ей улыбнулся.

Конечно, Таэльмине трудно поверить в его слова, он и сам еще несколько дней назад даже не собирался говорить их девушке, выбранной в лаэйры лишь за ее умение шпионить и драться без всяких правил. Но зато теперь сам Харн горячо в них верит. И не просто верит, а ощущает каждой клеточкой своего тела и каждым уголком души, как правдиво это заявление. Да и то, как Таэль сидит у него на коленях, позволяя крепко обнять себя, нежно поглаживать напряженные плечи и осторожно прикасаться губами к щеке, тоже очень правильно, словно она наконец нашлась, его единственная, и заняла давно дожидавшееся ее место.

– А во-вторых, – добавил он, с сожалением прекращая ее целовать, – объясни мне, почему ты так считаешь? Будем вместе думать, как решить эту проблему.

– Это невозможно, я давала клятву. Но ты же можешь догадаться?

– Конечно, – уверенно кивнул Харн, – особенно если ты мне намекнешь. Итак, ты дала клятву не рассказывать никому… о чем? И когда это было?

– Пять лет назад, – тихо вздохнула тень и с надеждой взглянула в сосредоточенно нахмуренные глаза герцога. Догадается или нет?

– Тебе тогда было всего шестнадцать, – начал распутывать клубок неизвестности Харн, – так чего же опасались твои наставники? Ведь это они взяли с тебя клятву?

Тень молча кивнула и откровенно вздохнула.

– Итак, чего могут бояться мастера-тени, несколько лет обучающие юную графиню, когда ей исполняется шестнадцать? – Хатгерн задумчиво смотрел на тень, не прекращая поглаживать ее спину, и пытался представить себя наставником юной девушки, почти девочки.

Какая внезапная проблема может помешать ее успешному обучению, если уже несколько лет Таэль с успехом овладевает премудростями особого искусства и даже считается способной ученицей? Его память тщательно просеивала воспоминания обо всех сказанных Ганти и хозяевами приюта словах и проскользнувших намеках, искала наиболее веские и правдоподобные поводы для тревоги, ради которой Ганти взял с ученицы клятву. И внезапно сам собой возник новый вопрос: какую можно было измыслить клятву, чтобы Таэль и сейчас, по прошествии пяти лет, боялась ее нарушить?