Натали Якобсон - Век императрицы

Наверное, коломбине показалось, что я хочу отсечь ей голову. Я поспешно убрал шпагу в ножны и чуть наклонился. Рука в перчатке коснулась ее щеки, и я был уверен, что сейчас в белокурой головке мелькнула мысль «а что если под этой перчаткой спрятаны острые когти?».

Девушку испугала нелепость собственного предположения. Она не очень смело оперлась о мою руку и поднялась. Как во время маскарада красивая, дешевая ткань ее наряда приятно зашуршала. Шорох пышных платьев всегда почему-то напоминал мне шелест крыльев фей и их неземной журчащий смех.

– Пойдем, я провожу тебя назад, в театр, – я сказал первое, что пришло мне в голову.

– Театр сгорел, – тихо возразила девушка, и я вынужден был признать, что в ее заявлении есть резон.

– Тогда куда ты хочешь пойти?

Она неопределенно пожала плечами, посмотрела на меня просительно, как на будущего благодетеля и вдруг произнесла:

– Мне некуда пойти.

Кажется, одиночество мне больше не грозило. Кто-то опять пытался навязаться мне в компанию, ни о чем не подозревая. Дурочка, ты хотя бы знаешь, что говоришь с собственным палачом, беги, хотел крикнуть я, но вместо этого произнес:

– Пойдем, я знаю одно место…

Через полчаса мы уже сидели в первом приличном трактире, который встретился нам по дороге и на счастье еще был не закрыт. Для меня самого обычная пища не представляла интереса, а вот моя новая подруга была очень голодна, как и все уличные актрисы. Она с аппетитом принялась за первое горячее блюдо, а вот у меня запах приготовленной на огне еды вызвал легкое головокружение и тошноту. Конечно, в обмен на золото можно купить молчание, но как на меня посмотрят, если я вдруг закажу сырое мясо с кровью. Самому-то мне было наплевать на собственную репутацию, пусть окружающие считают меня кем хотят: колдуном, вампиром, оборотнем, святым духом, сошедшим с небес или заезжим принцем, но подставлять под подозрения эту девушку было бы неблагородно.

– Как тебя зовут? – я убрал руки под стол, опасаясь, что вот-вот коснусь ее запястья и снова обнаружу, что пульс не бьется.

Она потеребила пальчиками бахрому на треуголке. Ее головной убор лежал на столе возле вазочки с искусственными ирисами.

– А ты разве не знаешь? – вдруг спросила она.

– Откуда же мне знать? – я попытался принять самый невинный вид, но ее в заблуждение мне ввести не удалось.

«Ты похож на хорошенького, плутоватого школьника, только что провалившего экзамен», довольно откровенно говорил ее лукавый кокетливый взгляд, и кто-то там за окном, покрытым морозным узором, ехидно захихикал. Смеху вторили другие, те, кто бродил под окном и прятался на крыше. Я знал, что рядом прячутся какие-то бродячие духи, знал, что только что они засмеялись надо мной, и это приводило меня в полное недоумение.

– Меня зовут Флер, – наконец, призналась она и с игривой улыбкой приколола к своим волосам ирис, позаимствованный из вазочки на столе.

– Флер, – повторил я, будто пытался определить знакомо ли мне это имя. – А почему ты решила, что я знаю что-то о тебе.

– Ну, там во время представления ты смотрел на меня так, будто знаешь, что творится у меня в голове, – она поднесла к губам стакан с горячим пуншем. После того, как мы бродили под снегопадом, на ее лице почти не осталось грима. Оно оказалось куда более милым без краски. Изящным движением руки Флер смахнула у себя со щеки отклеившуюся мушку и стала простаки прехорошенькой.

– Что ты делала на карнавале? Ты ведь не из круга тех, кто там собрался?

Она чуть не поперхнулась пуншем, но быстро взяла себя в руки и почти резко возразила:

– Откуда ты можешь знать? Что ты, вообще, обо мне знаешь?

– Я знаю, что ты актриса. Ты уж прости, но лицедеям не место среди аристократической публики. На карнавалах актеры обычно развлекают публику, но не развлекаются сами.

– Я пришла туда не за развлечениями, – она обезоруживающе улыбнулась. Блики от светильника превратили ее волосы в золотистую рожь.

– А зачем же ты туда явилась? – я ощущал себя бессильным, задавая такие вопросы, но прочесть ни о чем сам я не мог. Мысли Флер оставались закрытыми и недоступными, будто она не думала ни о чем вообще.

– Я пришла туда мстить, – объяснила она.

И опять за окном и под крышей зазвучал надоедливый ехидный смех.

– Твои враги могли тебя узнать, ты ведь явилась без маски.

– Они никогда не видели меня в лицо. К тому же, грим это уже маска, – Флер отсалютовала бокалом.

– Я не могу выпить с тобой, – я отодвинул собственный бокал.