Натали Якобсон - Век императрицы

Конечно, мне вовсе не хотелось стать убийцей, но как было бы замечательно всего на миг поменяться местами с Эдвином, чтобы понять, каково это, когда вселенная вокруг становится подвластна тебе одному. Для Эдвина законы мироздания перестали быть загадкой, а я все еще ломал голову над тем, из какой бездны рождены все эти крылатые всемогущие существа, которые кланяются моему подозреваемому точно императору.

Никто не должен заметить, что я двигаюсь чуть проворнее обычных людей, даже когда иду медленным шагом. Никто не узнает, что я вижу в темноте, как кошка, а шляпа, надвинутая на лоб, не даст никому заметить, что моя кожа начинает немного светиться, совсем, как у тех существ, которые явились ко мне на кладбище. Я затвердил про себя множество правил, которые нельзя нарушать. На беспечность отныне наложен запрет. Я должен стать более осмотрительным, следить за каждым своим шагом, иначе рано или поздно кто-то заметит во мне ряд странностей и донесет на меня. Если я буду разоблачен, то меня ждет огонь. А что, кроме огня, заслуживает тот, кто собирается убить ангелоподобное, но коварное создание?

Странно. Я был охотником, а чувствовал себя жертвой. Мне не хватало смелости и целеустремленности. Пришлось призвать на помощь все свое хладнокровие, чтобы продолжать слежку. Эдвин так быстро и неожиданно ускользал из поля зрения, что потом даже для меня представлялось крайне сложным разыскать его снова. Ведь город огромен, а он может оказаться, где угодно. Тот, кто бежит от собственных тягостных воспоминаний, любит увеселения и шумную толпу. Эта мысль привела меня на самые людные площади, где полно циркачей и балаганов. Перед бродячим театром я нашел Эдвина. Я следил за ним, затерявшись за спинами зрителей. Как он был красив, даже мне стоило сил не плениться им. И он уже выбрал себе жертву – коломбину. Я бессознательно сжал рукоять ножа, спрятанного под плащом. Эдвин ведь тоже должен бояться железа, как и все существа, подобные ему. Таково поверье. Вдруг Эдвин обернулся. Лихо загнутые края шляпы с пряжкой роняли тень на обворожительное лицо. Он не мог, просто не мог рассмотреть меня с такого расстояния, нас разделяла толпа, ряды голов зрителей, и все-таки, кажется, он меня заметил и усмехнулся.

Решимость меня оставила. Я чуть было не выронил нож. Меня затошнило от мысли, что придется перерезать эту шею, увидеть боль в этих глазах. Или я сам оказался слишком труслив, или же чары Эдвина действовали безотказно.

Я даже не знал, откуда мне стало известно его имя. Просто вдруг откуда-то пришло ощущение, что я знаю его уже очень давно, и рука, сжимавшая нож, дрогнула.

Какой-то бродяга вцепился мне в плечо. Длинные с ободранной кожей пальцы мяли отворот моего камзола. Я хотел полезть в карман за парой монет, но рука, как будто, отнялась.

– Это он! Вперед! – зашептал у меня над ухом знакомый голос. – Не медли, второго такого шанса не будет. Сейчас случится нечто неожиданное, воспользуйся суматохой и снеси ему голову, под сценой, в сене, спрятан пригодный для этого дела палаш. Ты заметишь рукоять, когда подойдешь поближе, один удар, и дело будет сделано… но это должен быть очень меткий удар.

Последняя фраза потонула в сухом шелестящем смехе. Он прозвучал над самым моим ухом и чуть не оглушил меня.

– Один меткий удар, и у моих ног будет лежать голова невиновного, – очень тихо возразил я.

– Каждый в чем-нибудь виновен.

– Но я ищу только того, кто виноват в моих бедах.

Какая-то полуобернувшаяся дама, очевидно, приняла нас за репетирующих актеров, что-то тихо хмыкнула и снова обратила взгляд на сцену.

– Не будь малодушным, Батист!

– Это, может быть, не тот человек, – слабо защищался я, вернее, хоть это и было безумием, но я защищал того, кого намеревался убить.

– Не лги самому себе. Ты отлично знаешь, что он вовсе не человек. Вперед! Через несколько минут уже будет слишком поздно.

– Нет, – твердо произнес я.

За спиной раздалось тихое поскребыванье. Мне почудилось, что десятки крыс закопошились где-то под мостовой, в черной сети подвалов и канализаций.

– Сейчас начнется суматоха, – предупредил голос у меня над ухом. – Если ты упустишь свой шанс, то второго уже не будет. Какую роль ты выбираешь, палача или стороннего наблюдателя?

– Я сам разберусь, – я попытался сбросить сильную когтистую руку, нещадно вцепившуюся в мое плечо. Казалось, что под давлением длинных корявых пальцев вот-вот хрустнет кость.

– Дурак! – прошипел голос у меня за спиной. Сильная рука вцепилась мне в волосы и толкнула вперед, нарочно, чтобы я расшиб лоб о мостовую. Бродяга нанес удар и мгновенно исчез, а я упал на землю, но вскочил на ноги так молниеносно, что никто даже не заметил толчка и падения.