Наталья Сапункова - Шут и слово короля

В этот раз у них опять получилась «ничья». А выиграл Эдин лишь два дня спустя. Он хотел этого настолько, что ни о чем не мог думать, только об игре. Даже поссорился с Аллиель, которой надоел его отрешенный взгляд и ответы невпопад. А в один прекрасный момент махнул на всё рукой – ну нет так нет! И сразу выиграл. Причем поразился, как это получилось легко, он как будто угадывал наперед все ходы Графа.

– Молодец, – уронил граф, улыбаясь своей еле заметной довольной улыбкой, которая иной раз была больше слышна, чем видна, – чтобы тебя снова не начали мучить сомнения, даю слово чести, слово Кана – я не подыгрывал.

– Спасибо, Граф, – Эдин был счастлив.

Для счастья ведь, на самом деле, так немного нужно.

Дни шли один за другим, как им и положено, а если оглянуться назад, лучше сказать – бежали, нет – летели. В Развалинах отпраздновали Новый Год, с пирогами, подогретым вином и медовым сбитнем, с горой жареного мяса, с большим костром, который горел во дворе весь день, и, конечно, с музыкой и танцами. Музыка была своя – сыновья Меридиты играли на дудках, и получалось у них очень ладно. А уж плясали, конечно, все, даже Граф разок вышел в круг – примета такая, хоть немного, насколько сил хватит, а нужно сплясать в такой праздник.

На Новогодье еще все ходят в гости, но в Развалинах веселились только свои – гостей не ждали, а нежданные не завернули на огонек. Барон Корренжи в знак внимания прислал бочонок вина, телегу дров и кабанью тушу, все пригодилось как нельзя лучше: вино выпили, причем Граф сам поднял чашу за здоровье барона, мясо съели, а дрова пошли в праздничный костер.

И где-то теперь цирк Бика, у какого новогоднего костра рокочет бубен хозяина, танцует Милда, показывает свои немудреные трюки медведь Вудуду? Эдин по ним скучал. Хоть бы ненадолго свидеться…

В Вердене, конечно, развернулась большая ярмарка, Эдин с Якобом и Аллиель ездили туда верхом. Было весело. Они купили несколько поленьев и бросили их в огромный праздничный костер на площади, потом зашли в храм, зажгли светильник на алтаре. В храме по поводу праздника было людно. Эдин поискал глазами старуху-нищенку – не нашел.

И цирк в Верден приехал, как же иначе, стоял на рыночной площади напротив праздничного костра – большой, богатый, незнакомый. Яркий разноцветный шатер из желтых, зеленых и красных полотнищ издалека был виден, так и притягивал взгляд – мимо не пройдешь.

– Якоб, мы ведь зайдем? – сразу загорелась Аллиель, – ну пожалуйста!

У шатра как раз зазывала был в бубен, крича, что представление начнется вот-вот. Когда-то и Эдин этим занимался, и Дик, а вообще они с братьями-акробатами тянули жребий, кто будет зазывать сегодня, а кто-завтра…

– Почему бы нет, леди, – согласился Якоб. – По виду, так цирк должен быть неплох.

Странно Эдину было сидеть в цирке зрителем. И почему-то сердце билось чаще от этого своего, привычного, на которое теперь можно было смотреть со стороны. Соскучился?..

Он и смотрел не так, как другие, потому что многое сам умел и прекрасно знал, в каком месте начинает опасно ходить под ногой туго натянутый канат, как нужно правильно раскачать трапецию. Он сам это переживал – совсем не то, как если просто смотреть.

Как зрители смотрят – это отдельный разговор. Бывает, красивый пустяк принимают грохотом аплодисментов, а когда за этим идет что-то на самом деле затейливое, трудное – жалкие хлопки от тех, кто понимает. А понимает мало-мальски лишь тот, кому самому приходится не только посиживать в кресле, гоняя слуг с поручениями. Смешнее всего, когда какая-нибудь богато разряженная леди на все, что ей ни покажи, лишь снисходительно кивает, лучась самодовольством, а заставь её саму пройти не по канату даже, а по широкой доске, невысоко поднятой – будет визжать, хвататься за что попало и звать на помощь…

Аллиель оказалась замечательным зрителем, то и дело восхищенно ахала и хлопала в ладоши. И когда ученая собака складывала и вычитала в пределах двадцати, и когда огромный чернобородый детина ловко кидал ножи в цель. Хотя почему-то здешний метатель человека у цели не поставил. А зря, успех был бы много больший. Что касается собаки – все просто, собака, конечно, считать не умела, просто дрессировщик щелкал чем-то в кармане. И таем он не был, иначе ни к чему щелкать, просто мысленно давал бы собаке команды. Эдин щелчков, как и зрители, не слышал, он понял это, потому что услышал собаку – изнутри услышал, как тай. И еще подумал: а может, раздобыть смышленого пса и тоже сделать такой номер? И почему раньше не догадался?