Марина Хробот - Ведьмачка

Второй бутылкой стала литровая водка, найденная в холодильнике. Эту бутылку они с Аллой допили до половины. И когда она стала приставать к Ване, он уже не сопротивлялся.

В пьяном угаре прошло два дня. И Ваня, и Алла сильно отравились и мучились похмельем.

– Знаешь что. – Лежа в кровати, Алла лениво курила. – Я начинаю новую жизнь. Сейчас похмелимся и разбегаемся. – Она села в кровати, прикрыв одеялом грудь, вернее почти полное ее отсутствие. – Меня приглашают в адвокатскую контору по прямой специальности. Буду богатых сволочей за деньги от тюрьмы отмазывать. Хватит в любовь играть. Как говорят американцы, «Хочешь отомстить – стань богаче».

Ивана тошнило, болела голова, сердце билось в горле, дрожали руки. В общем, типичное русское тяжелое похмелье. Думать ни о чём не хотелось. Хотелось заснуть и проснуться здоровым, чтобы сама собой прошла голова и исчезла тошнота.

– Все, Ванька. – Алла, не морщась, выпила рюмку водки. – Подъём. Сейчас сделаю генеральную уборку, а завтра напрошусь на работу.

– Я не могу встать, – заканючил Ваня. – Мне плохо.

– Всем плохо. – Алла встала, не стесняясь наготы. Фигура у нее была неплохая, но на вкус Вани слишком худая. – Я тебя жалеть не собираюсь. Будешь водки?

– Нет! – испугался он. – Я уж лучше на сухую перемучаюсь. Господи, как же мне плохо-то.

Ваню опять потянуло в туалет. Там его тяжко рвало, но стало легче.

От Аллы он сразу поехал к матери с бабушкой.

Два дня Ваня болел, и бабушка капала ему «корвалол», а мама тайком уговаривала попить чилийского винишка, бутылки которого стояли в её комнате.

– Сухой закон, – мрачно отвечал Иван.

Сам для себя Иван написал план жизни на ближайшие десять лет. В него входил карьерный рост, приобретение квартиры и вложение денег в собственный бизнес, то есть в клинику, где он работал стоматологом. Женитьба тоже входила в план, но через пять лет.

И жена будет из обеспеченной семьи, с прекрасным образованием, хорошо зарабатывающая. Естественно, она не должна ни пить, ни курить, потому что еще через три года они родят сначала одного ребенка, а через два года другого.

На работе он стал пропадать сутками, зарабатывая больше всех, даже больше Александра Александровича, под завязку наработавшего свою клиентуру за десять лет.

Владелица клиники, Эльза Евсеевна, не могла нарадоваться на Ивана. Она смело повышала цены на его профессиональные услуги. Иван, специальностью которого была эстетическая стоматология, мог принять пациента с острой болью или подменить хирурга, избавляющего рот от гнилого безнадежного зуба или выросшей на челюсти кисты.

Вопрос возникающего иногда сексуального голода он решил просто – завел роман с медсестрой Ларисой, своей ассистенткой.

Лариса, тридцатилетняя девушка, откровенно желала выскочить замуж за москвича. Ивана она считала потенциальным женихом – зарабатывает много, весьма продвинут в сексе, не яркий красавец, что очень устраивало ревнивую Ларису, и по сторонам глазами не особо стреляет.

Иван о планах Ларисы знал, но его это не очень волновало. Медсестра приехала из Рязани, воспитана матерью-одиночкой и без высшего образования. И по статусу, и по материальным требованиям, эта кандидатура, естественно, в невесты не подходила.

В районной Боровичевской больнице пришлось жить на техническом этаже.

Условия оказались непростыми. После деревни с ее просторами в доме-пятистенке, где из окна открывался вид на поля и дальние перелески, сидеть в комнатушке без окон, с двухъярусными кроватями было элементарно душно.

Иногда Нина оставалась в своем отделении на диванчике склада АХО, где пахло стиранным постельным бельем, а из окна были видны окна соседних зданий. Здесь же медсёстры пили чай три раза в день и сплетничали. К новенькой, Ниночке, сёстры относились хорошо, но уж очень была большая разница в возрасте.

Вот именно там, через полгода работы, когда она, вышла на внеочередное дежурство, с нею и случилось «это».

Так если бы хоть «этим» был врач или студент медицинского института, а то достался пациент лет сорока с совершенно средними внешними данными, который, находясь две недели в неврологическом отделении, осчастливил ее шоколадкой и двумя апельсинами.

– Я тебе, Ниночка, отплачу, – пообещал он. – Тебе понравиться.

Лежал пациент с ишиасом и, как только его отпустило, затащил Нину в комнату сестры-хозяйки и на стопах свежевыстиранных простыней, не особо потратившись на ласки, лишил ее девственности.