Александр Верт - Трофей для тирана. Том 2. Белый ферзь

− Мне нужен стрелявший из арбалета, − сразу сказал ему Ноктем, отдавая коня слугам.

Смотритель только кивнул и без лишних неуместных церемоний взял на себя роль проводника.

− Мы все еще ничего о нем не знаем, но я должен предупредить, что и врач и палач сошлись во мнении: больше пыток он просто не вынесет.

Ноктем кивнул. Если этот человек действительно был нем, то и задавать вопросы ему нет никакого смысла, а если он не понимает языка, то и любые пытки просто нелепы, потому Ноктем лишь кивнул и без малейшей заминки шагнул в пыточную.

Полное отсутствие страха, брезгливости и даже сострадания порой его пугало. Он не испытывал ничего, глядя на чужую боль, если считал, что это правильно. В нем было обостренное чувство справедливости, но ни намека на жалость. Сам Ноктем это понимал и все чаще задумывался, верна ли его справедливость, теперь он забыл спросить себя об этом и окинул взглядом мужчину, связанного веревками. Он ничком лежал на полу. Его спина была изуродована глубокими грубыми полосами, оставшимися после хлыста, пальцы на заломленных за спину руках сломлены. Они посинели, на вывернутый фалангах можно было заметить вмятины от бранш щипцов.

Ноктем почти с разочарованием понял, что не злится, хоть и понимает, что этот человек пытался убить его отца и ранил любимую женщину. Присев на край высокого стола с разложенными пыточными инструментами, Ноктем приказал:

− Посадите его на стул и приведите в чувство хоть немного. Я хочу видеть его глаза.

Стража под командованием смотрителя тут же засуетилась. Помощник палача окатил схваченного холодной водой, а сам палач учтиво посоветовал принцу присесть.

− Вымажетесь же, ваше высочество. Простите, но лучше бы вам сесть за стол дознавателя в таком дорогом костюме.

Ноктем окинул его взглядом, затем обернулся на стол, осмотрел все еще окровавленные инструменты и просто отмахнулся. Испачкать костюм кровью он никогда не боялся.

Стрелка действительно усадили, привязали его к стулу. Он невнятно мычал, но уже не сопротивлялся.

− Поднимите его голову и держите, − приказал Ноктем, щурясь.

Палач схватил пленника за подбородок и поднял его голову. Глаза у стрелка были влажными, затравленными и молящими, только это не тронуло принца.

− Итак, ты меня не понимаешь, верно? – спросил Ноктем.

В широко распахнутых от ужаса глазах ничего не изменилось. Смуглый мужчина дрожал, но явно никак не реагировал. Тогда принц, приближаясь, стал задавать тот же вопрос на других языках, глядя на пленника. С каждым его шагом дрожь стрелка усиливалась, а понимания во взгляде не прибавлялось. Понимая, что этот человек явно его не понимает, Ноктем замер и зло выругался:

− И какой Драхвар тебе меня послал!

От этих слов в глазах пленника что-то дрогнуло, а Ноктем присмотрелся к нему. «Драхвар» всплыл в его памяти только потому, что речь шла об иноземце, а главным иноземцем в его жизни был наставник Аберхара, Канелия в счет не шла. Она выросла в Тиндоре и для Ноктема была своей.

− Тебе знакомо слово «Драхвар»? – переспросил принц только чтобы убедиться, что пленник вздрагивает при упоминании духа пустыни. – Интересно.

Ноктем походил кругами по пыточной. Можно было подумать, что он ищет что-то на столах или выбирает инструмент страшнее. Его поступь и взгляд были зловещими, если бы Канелия увидела его теперь, то непременно сказала бы, что король воронья все же не Виндор. В действительности Ноктем пытался вспомнить слова пословицы, которую часто назидательно произносил Аберхара.

Берегись тихой воды − гласила она, напоминая, что самое страшное всегда вершится в тишине, как этот заговор против короля. Суть Ноктем запомнил так хорошо, что она стала основой любой его мысли, но звучание…

Наконец его осенило:

− Ab aqua silente cave. (лат.)

Он даже стоял не перед пленником, а произнес это стоя чуть в стороне, глядя в стену, а потом взглянул на иноземца. Тот косился на него с явным недоумением.

− Заприте его и проследите, чтобы не умер. Он может мне понадобиться, − спокойно приказал Ноктем, хмыкнув, и быстрым шагом вышел в коридор.

Он знал, что стрелок был пустынником, а где в городе живут пустынники он тоже знал, оставалось узнать хоть что-то о стрелке, а там, быть может, и о том, кто его нанял.

Их квартал походил на улицу, превращенную в шатер. Ряды маленьких каменных домиков с плоскими крышами были окружены тканевыми навесами, вздувающимися как паруса. Аберхара говорил когда-то Ноктему, что в пустыне его народ строит такие же поселения вокруг оазисов. Теперь Ноктем жалел, что прежде мало интересовался культурой пустынников. В гомоне квартала ему было сложно решить, что именно делать. Здесь слишком многие не знали языка, и церемониться с переодетым в простые одежды принцем не собирались.