Александр Верт - Трофей для тирана. Том 2. Белый ферзь

Любить Ноктема было нельзя – Канелия это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Это чувство было проклятьем и подарком. Смогла бы она выдержать тяжелые тренировки без его незримой помощи? Кенли понимала, что лучшие врачи, чистейшая горная вода и служка, разминавший ей плечи, – это роскошь не для каждого стража короля, а только для нее. Король шутил, что бережет ее для себя, но Канелия всегда понимала, что особым отношением обязана не ему. И если все и всё понимали, тогда почему они таились? На этот вопрос Кенли тоже не хотела отвечать сама себе. Признавать, что все всерьез, было невыносимо. Можно ли эти чувства объединить с местью? Она спрашивала себя, но не отвечала, скользя пальцами по его спине к штанам. Ей очень хотелось забраться в них рукой и снова потрогать грубые рубцы на теле принца, оставшиеся от королевского воспитания. Ей казалось, что эти шрамы делают его ближе к ней.

«Почему ты не можешь ненавидеть его вместе со мной?» − спрашивала она мысленно, когда он разорвал поцелуй и, лукаво улыбался, задрал ее длинную рубаху до самой груди. Он любил ее обнаженное тело, выцеловывал на нем дорожки, каждый раз новые, словно не хотел повторяться. Она в себе такой тяги не ощущала, но ей все чаще хотелось провести с ним ночь и не уходить после, а, прижавшись к его груди, уснуть или посидеть рядом, пока он что-то пишет, хмурясь, а выходило только обнимать его ногами, как теперь, и тереться о его возбужденный член, словно в ней была только похоть.

Ноктем словно и не замечал этого, гладил ее бока и грудь, стянутую бинтами, очень осторожно, словно ему не доложили, где именно скрывается рана, и вновь склонялся к ней и целовал шею у самого бинта. Кенли выгибалась, шипела от боли в плече и тут же вздрогнула.

− Кто-то идет, − прошептала она, отчетливо слыша шаги в коридоре.

Ноктем беззвучно выругался сквозь зубы и выпрыгнул из-под покрывала, помогая Канелии спуститься глубже в кровать. Он спешно накрыл ее голову и глупо улыбнулся, глядя на открывающуюся дверь. Он не раз так прятал Канелию в своей спальне, зная, что сможет заявить, что просто защищает честь барышни. Теперь он сделал то же самое, и запоздало понял, что сегодня они не у него.

В дверях появился его помощник Анри Рино. Он отрицательно покачал головой и зашел в комнату, закрывая за собой дверь.

− Вы все перепутали, − сказал он, осмотрев комнату. – Вам, ваше высочество, надо было прятаться под кровать.

Ноктем ничего не ответил, а просто отвернул одеяло, давая понять, что Канелии прятаться нет смысла. Анри Рино все знал и не раз прикрывал их, даже дежурил в соседней комнате ночами, только бы их не застукал король.

− Владыка ищет вас, − сообщил Анри, кивнув Канелии, словно хорошо знакомому аристократу. – Я принес вам костюм и плащ, чтобы можно было выйти, не привлекая лишнего внимания. Советую поторопиться.

Он протянул Ноктему сверток, который принес. Принц его принял и спрятался за ширмой, словно в этой комнате был еще хоть кто-то, не видевший его голой задницы. Той, кто ее любила, и тому, кто ее прикрывал, и так было все о ней известно, но приличия нужно соблюдать. Кенли поправила задранную сорочку и поудобней устроилась на подушке.

Анри выудивал из ее постели рубашку, сброшенную принцем, и спокойно сообщил последние новости:

− Двор считает, что это вы причастны к покушению.

− Только не говори, что ты тоже так считаешь? – донесся недовольный голос принца.

− Если бы госпожа Канелия не пострадала, я бы именно так и подумал, − признался Анри, складывая рубашку как хорошо обученный слуга.

− Что за нелепость?! – возмутился Ноктем, выходя из-за ширмы. Бархатный костюм цвета спелой сливы подчеркивал его недовольство, а роскошная серебряная вышивка, изображавшая завитки и перья, опровергала его. – Зачем мне убивать короля?

Он взмахнул рукой, высвобождая из рукава кружевной манжет рубашки. По его манере можно было подумать, что в этой жизни его заботит только внешний вид, но стоило узнать его чуть ближе, и становилось ясно, что внешний вид принца не волнует вовсе, только имидж, и тот отчасти.

− Вы знали, что когда-то давно, в запале ссоры, ваша мать обвинила короля в чрезмерной расточительности и предрекла, что его пристрелят из золотого арбалета, спрятанного в шелках? – спросил Анри.

Ноктема передернуло. Он медленно выдохнул, нахмурился и все же признался:

− Я впервые об этом слышу.

− А при дворе это уже вспомнили, − пожал плечами граф и отвернулся, видя, как принц шагнул к Канелии.