Литта Лински - Наречённая ветра. Книга вторая

Он еще немного погулял по городку к ликованию местных жителей и устремился домой.

Сидеть в комнате без окон, освещенной лишь тусклым светом свечи, – сомнительное удовольствие. Эвинол казалось, что со времени ухода Инослейва минул не один час. Часов в башне ветра не было, но обычно это не заботило Эви, поскольку она отслеживала время по солнцу. А как узнать, где оно, это солнце, когда сидишь в «слепой» комнате?

Ветер тоже хорош. Приволок ее сюда, как пленницу. Хорошо еще, что прислушался к ее жалобам и не запер. Но о том, чем она будет занимать себя во время его отсутствия, он, конечно, не подумал. Нет чтобы оставить ей хотя бы книгу. Эвинол уже не раз подмывало вылезти из убежища и спуститься за книгой. Но она помнила обещание, данное ветру, и намеревалась его сдержать. Однако до чего же тоскливо и страшно сидеть одной, почти в темноте, и гадать, как скоро вернется Инослейв.

Эвинол вздрагивала от каждого шороха – реального или мнимого, старалась не смотреть на стены, где гротескные тени отплясывали странные танцы. Откуда здесь тени, если нет окон, а она почти не шевелится? Знал бы Инослейв, как ей жутко, не задерживался бы! Хотя разве не она сама его гнала? Разве не просила подольше побыть в Илирии? Вот и сиди теперь, считая минуты по отсутствующим часам.

Шум ветра, внезапно наполнивший башню, заставил сердце Эви радостно забиться. Ну наконец-то! Темному заточению пришел конец. И правда, даже одна свеча не успела догореть. Она подхватила огарок, тускло мерцающий в серебряном подсвечнике, готовая броситься навстречу Инослейву. Уже у самой двери Эви остановилась. Она обещала ветру не выходить, вот и не выйдет, пока он сам не соблаговолит явиться за ней. И не стоит показывать ему, как ей тут было плохо. Иначе в следующий раз спровадить его будет сложнее.

Ветер в старых камнях по-прежнему гудел так, что казалось – башня раскачивается. Но Инослейв почему-то не спешил явиться и освободить бедную пленницу. Хочет ее проверить? Ждет, что она сама выскочит, нарушив тем самым данное слово? Не дождется!

Фитиль, утонувший в расплавленном воске, издав жалобный треск, погас, затем еще раз вспыхнул и погас окончательно. Эви оказалась в полной темноте, проклиная Инослейва за глупые шутки и себя – за непредусмотрительность. Ну чего стоило вовремя зажечь новую свечу от догорающей? Теперь придется шарить в темноте, отыскивая свечи наощупь. А пошло оно все в бездну! Не станет она ползать во тьме, шаря по невидимым полкам трясущимися от страха руками. Да у нее сейчас сердце из груди выскочит. Его стук и так уже отдается во всем теле и гудит набатом в ушах. Решено, она сейчас выйдет и выскажет Инослейву все, что о нем думает.

Эви никак не могла найти в кромешной тьме дверь и нашарить ручку. Конечно, если действовать в панике, то и более простые задачи покажутся непосильными. Но где же все-таки Инослейв? И почему он гудит и воет, как раненый зверь или стая призраков, вместо того чтобы зайти к ней? Отчаявшись выбраться самостоятельно, Эвинол опустилась на пол, готовая заплакать от чувства собственного бессилия. И тут до боли простая мысль пронзила сознание – надо позвать ветер. Как же надо было перепугаться, чтобы не додуматься до этого сразу?

– Инослейв! – первый призыв вышел тихим и хрипловатым. Она откашлялась и вдохнула поглубже. – Иносле-е-ейв! – на этот раз получилось лучше.

– Ах вот ты где, маленькая! – раздался за дверью медовый голос, растягивающий гласные. – Хорошо спряталась.

Эвинол похолодела. Теперь давешний страх от погасшей свечи показался смешным и глупым. Боясь сделать лишний вдох, она проклинала себя за идею, которая еще минуту назад казалась гениальной. Скрип отворяемой двери показался кошмарным скрежетом. Медленно увеличивающаяся полоска света нестерпимо резала глаза. Эви постаралась отползти в дальний угол и скорчиться там, слившись со стеной.

– Ваше величество, негоже вам сидеть в таких каморках! – издевалась Ларишаль. – Позвольте проводить вас на свежий воздух.

Богиня южного ветра, стоявшая в дверном проеме, на границе света и тьмы, казалась силуэтом, нарисованным черной тушью на белой бумаге. Позади нее маячили еще две неясные фигуры.

– Ну же, – Ларишаль шагнула в комнату и склонилась над Эвинол, цепко схватив ее за запястье. – Пойдем, девочка. Пришла пора умереть.