Марина Рыбицкая - Девять с половиной

Но тут пришли Саид с Ширин, тоже разрумянившиеся и смущенные. Я спросила их тоже. И услышала в ответ:

– На нас свалился день святой Ишарис, который случается один раз в году.

Я была заинтригована:

– Что же это за день такой?

Саид с мечтательной улыбкой отвернулся, Ширин покраснела, а слуги – так те просто побагровели. Даже скулы моего мужа окрасил легкий румянец, пробиваясь сквозь смуглую кожу. Не поняла, что же я такого у них спросила?

Ширин подошла, склонилась к моему уху и… развеяла шепотом все сомнения. Я нервно закашлялась, в свою очередь смущаясь и краснея. И было отчего!

Оказывается, мои расчеты на выветрившееся зелье ни капельки не оправдались. Слишком много, видать, той гадости досталось. Итак, на этот раз с нами пировал весь город! Без исключения. Даже невинные девы. Никого не пропустила дикая стихийная сила.

В стенах города творился та-акой срам… сплетничать будут еще лет сто, наверное.

Улицы опустели. Базар и лавки позакрывались. Центр города обезлюдел, переживая волны нашего экстаза. Гаремы поразбегались. Кошмар!

Н-да-а, натворили дел. Чую, на будущий год населения в городе ощутимо прибавится. Бедный визирь, теперь ему после нас с этим происшествием год разбираться.

Я замотала головой вслед своим мыслям. Нет, не бедный! Этот гад пытался забрать у меня Агилара, а когда не смог, ограбил и раздел его догола! Хмыкнула, успокаиваясь: так ему и надо! Не мужу – визирю, само собой разумеется. Пусть разгребает. А мало покажется – пару разиков приедем в гости инкогнито!

И с нежной улыбкой нахально сообщила прислуге:

– А мы та-ак утомились… весь день проспали и ничего этого не застали. Какая жалость!

Слуги удивленно подняли головы, а Ширин и Саид смущенно закашлялись. Ага! Так и есть, подслушивали. Но поскольку перечить господам мои доверенные лица побоялись, то и сохранили опасное знание при себе.

Я проснулась глубокой ночью от странных, мелодичных звуков. Тихо выскользнула из кровати, стараясь не разбудить утомленного Агилара, и вышла в сад.

В саду на мраморной скамейке сидела прекрасная призрачная женщина, сжимая изящную мандолину в тонких руках, украшенных длинными, разрисованными алыми и темно-синими разводами когтями. Изумительный голос звал и пленял, заставляя стремиться к ее ногам:

– Дочь моя, – допев до конца станс, опустила мандолину женщина, обращаясь ко мне. – Уже давно пора вспомнить! Ты разочаровываешь меня и своего отца.

– Упс! – хлопнула я ресницами. – Так я не сирота? У меня родители есть?

– Конечно есть, – нахмурила тонкие брови призрачная женщина.

Она протянула мне руку и вручила маленькую рогатку. Вещь, которую она дала мне, не выглядела дорогой – обыкновенная мальчишеская рогатка, только металлическая, но металл был теплый и приятно грел руку. В основании развилки была вытеснена маленькая печать.

– Милая, это камертон для поиска волшебных камней, он дался нам неимоверно дорогой ценой, но без него ты никогда не сможешь освободиться. Поэтому береги его как зеницу ока.

Я спросила, на пробу легонько царапая ногтем необычный подарок:

– Зачем это мне? Что это такое?

– Потом все узнаешь. А пока запомни: тебе нужны камни – осколки душ, и отыскать их очень нелегко. Осколков нужно собрать ровно девять. Самый главный, самый ценный среди них, – голубой алмаз, чистая душа без изъянов. Его можно найти и получить во владение только по доброй воле. Когда ты соберешь все камни – позови нас с папой, и мы поможем тебе наконец вернуться к нам домой. Мы так по тебе тоскуем!

Пока я пыталась осознать значение этого камешка и переваривала неожиданно полученную информацию, красавица внезапно сменила тон:

– И твои родители крайне недовольны, что ты до сих пор болтаешься тут без памяти и бьешь баклуши!

– Ну-у, я хоть что-то бью, – пожала я плечами, не испытывая ни малейших родственных чувств. Видимо, они еще не проснулись. – И вообще… я замуж выхожу.

– Мы знаем, дочка, – заверила меня женщина, сверкнув багровыми очами (глазами назвать это великолепие просто грех!). Вздохнула и пожала плечами. – Конечно, на мой взгляд, ты бы могла сделать партию и получше, с твоими-то возможностями… Но уж что есть, то есть… В конце концов, за тысячелетие в первый раз кто-то согласился взять на себя ответственность за твою судьбу!