Лариса Петровичева - Принцесса без короны. Отбор не по правилам

– Не бойтесь. Я не ваш муж и не ваша свекровь, чтобы причинять вам боль.

Тяжелое давящее чувство, что окутало Дайну, растаяло – она вдруг поняла, о чем именно говорил Валентин. Поняла и от удивления даже села в кровати.

– Подождите, вы считаете, во мне есть магия?

Ей казалось, что скрипучая и неудобная гостиничная кровать плывет в океане мрака. Откуда-то издалека доносились голоса и негромкая музыка. Силуэт человека на кровати был непроницаемо черным, но Дайна почувствовала, что Валентин улыбается. Она ощутила эту улыбку, словно прикосновение пальцев к щеке.

– Да, – ответил он. – Теперь есть. Гранд-мастер Баэрн дал мне об этом знать, как и полагается по нашему протоколу. А я предположил, что там, где есть принцесса-волшебница, обязательно появится и дракон. И мне почему-то захотелось, чтобы он остался без обеда.

– Магия… – прошептала Дайна. Дотронулась до груди и почувствовала, как что-то дрогнуло и запульсировало под кожей. – Но почему? Откуда она взялась?

Минутная растерянность отступила. Дайна поняла, что теперь действительно может учиться в академии, а потом, набравшись опыта и сил, вернется в столицу.

Вернется и раздвинет землю под дворцом, чтобы Кендрик с его мамашей рухнули в пропасть.

– Иногда магию пробуждает сильное душевное потрясение, – ответил Валентин. – Его, видимо, вызвала новость о вашем разводе. Вы вышли из дворца уже волшебницей. Слабенькой, маленькой… и только от вас зависит, станете ли вы сильны и насколько. И да, кстати, предупреждая ваши вопросы о моей доброте: не со всякой магией берут в академию.

Дайна представила пропасть на месте дворца и как Кендрик падает неуклюже размахивая руками, и негромко рассмеялась. Скрипнула кровать – Валентин сел, и Дайна почувствовала, как от него веет теплом.

– Подумали о чем-то приятном? – поинтересовался господин ректор.

– Да, представила тут кое-что. – Принцесса улыбнулась и добавила: – Я очень вам благодарна, Валентин. Вы спасли мне жизнь.

Она запоздало поняла, что назвала ректора академии по имени, и ей сделалось не по себе.

– Вы станете волшебницей, Дайна, – услышала она. – Вы сможете добиться всего, что пожелаете. Знаете для чего?

Некоторое время девушка молчала. Музыка на улице стихла, а тьма, казалось, сделалась еще глубже и гуще. Был ли в ней еще кто-то, кроме нее?

Ей вдруг захотелось протянуть руку и дотронуться до Валентина. Просто для того, чтобы почувствовать себя живой – живой и неодинокой.

– Чтобы отомстить, – выдохнула Дайна. Когда Валентин осторожно прикоснулся к ее пальцам, она вздрогнула, но не убрала руку. Острый страх, который сейчас клубился в груди, приобретала какие-то странные, влекущие нотки.

Господи, да что это с ней! Это так пробуждается и крепнет ее волшебство или это Валентин так играет с человеком, который не способен сопротивляться?

– Нет, – откликнулся Валентин, и в его голосе Дайна услышала вкрадчивые теплые оттенки. – Это для того, чтобы вы наконец-то стали той, кто вы есть на самом деле. И жили счастливо.

Поцелуй обжег губы – Дайна пропустила тот момент, когда Валентин приблизился к ней. Вот он был в стороне – а вот уже рядом, и она тонет в его тепле, в запахе сухих трав, в прикосновении губ. На миг все тело Дайны стало туго натянутой струной – неосторожно дотронешься и лопнет со стоном. Она сама не поняла, как ее ладонь легла на чужое плечо, как приоткрылись губы, откликаясь на поцелуй, как в висках запульсировала боль.

Дайне сделалось стыдно – до нервно сбившегося ритма сердца, до ослабевших ног, до заледеневших рук. «Это сон, – мелькнула запоздалая мысль. – Я сплю, я ведь не могла на это согласиться…» Пальцы ректора мягко скользнули по ее шее, очертили ключицы, и девушка почувствовала, как сорочка, ее единственная защита, вдруг растаяла – Дайна почти увидела, как ткань растеклась белыми нитями тумана, оставив ее обнаженной и беспомощной.

Ее бросило в стужу – и тотчас же окатило жаркой волной. Пальцы Валентина были сухими и холодными, а губы обжигали, принцесса вдруг услышала сдавленный полувсхлип-полувздох и с удивлением узнала свой голос. Губы ректора спустились от шеи Дайны ниже, язык скользнул по соску, и, почувствовав легкий укус, она почти перестала дышать.

Сладко.

Мучительно.

Это заставляло выгибаться в чужих объятиях, задыхаться от огня, который медленно растекался по телу, умолять о том, чтобы это не прекращалось.

То, что она ощущала, было безумием. Опаляющим безумием, которое почти подавляло сознание. По краю памяти мелькнул год, который прошел в тумане фальшивого брака – мелькнул и растаял. Его испепелило пламя, что сейчас пульсировало огненным сгустком внизу живота.