Аза Ожогина - Любовь в чужом теле

Как-то прочёл и «Дядю Ваню». Ни черта не понял, но споткнулся о фразу «В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Данная фраза была сказана про женщину, которая только ест, спит, гуляет… Это ж снова был я! Ел, спал, гулял по просторам интернета.

На мою душу же всем было насрать, моими мыслями никто не интересовался. Зато моё лицо, которое было на виду, превратилось в блин. И я взялся за себя, за своё тело.

За четыре года изнурительных тренировок я сделал тело, за которое мне было не стыдно. А через семь лет у меня было тело, которым я мог гордиться.

И да, я помнил, что должна быть прекрасна ещё и одежда. Именно поэтому я полюбил фирменную одежду. Но до моих мыслей и души по-прежнему никому не было дела. Да и мне, откровенно говоря, на них тоже было наплевать. «Лицо» и «одежда» делали своё дело, и мне этого было достаточно.

Когда я, пофыркивая, вышел из ванной, Кристина уже пила на кухне кофе. Длинные светлые волосы струились по плечам, грудь уверенно смотрела вперёд. Хороша девка! – подумал я. Вот уж у кого точно были прекрасны и лицо, и одежда и все женские прелести.

– На этой неделе нужно внести оплату за квартиру, – сказала Кристина, демонстративно выставив вперёд скрещенные ноги.

– О’кей, я переведу нужную сумму на карту, – сказал я, наливая кофе.

– Не понимаю, зачем тебе тратиться на съём квартиры? Может, лучше я перееду к тебе? – глянула на меня Кристина, из-под длиннющих ресниц.

– Нет, не лучше, – ответил я, пробуя кофе. – Меня и так всё устраивает.

– А меня нет, – надула Кристина губки. – Мы уже давно встречаемся, могли бы уже начать жить вместе. Я бы и от фамилии Радова не отказалась. Кристина Радова – звучит красиво!

Я поморщился. Неужели эти нудные разговоры обязательно нужно заводить с утра?

– Детка, мне пора на работу. Поговорим как-нибудь потом, – поставил я пустую чашку на мойку и вышел из кухни.

От моей фамилии она не отказалась бы. Ага, как же. Есть ли женщина, которой можно доверить свою фамилию, которая её не предаст? Сначала мать бросила меня на тётку, потом Ленка, с которой у нас была школьная любовь, в восемнадцать уже вовсю жила с папиком. И это несмотря на то, что я поступил в престижный вуз, подавал надежды и обещал сделать её жизнь безбедной.

В порыве злости от нахлынувших воспоминаний, я слишком туго затянул узел галстука.

Деньги – вот кто никогда не предаст. За деньги можно купить всё, и даже счастье. А больше мне для счастья ничего и никого не нужно.

«Пик, пик, пик!»

Я на ощупь дотянулась до сотового и вырубила надоедливый будильник. Блин, как же не хочется вставать!

– Мрау! – пропела Горошинка, что означало «Вставай, засоня, я требую хлеба! Можно без зрелищ».

– Иду, встаю, – потягиваясь и кряхтя, я слезла с кровати.

Наглая рыжая мордочка тут же потёрлась о мою ногу, правильно, мол, делаешь, хозяйка!

Ещё одно утро, ещё один день. День, в котором я опять получу фирменный недовольный взгляд от своего босса. За что? Да ни за что! Нет, за то, что угораздило меня ходить в подчинённых у угрюмого типа, и виновата в этом исключительно я сама.

– Итак, Горошинка, ты уже придумала какую-нибудь гадость, которую мы устроим для нашего шефа? – взяла я на руки кошку.

– Мрау, мрау, мрау, – начала рассказывать свои сказки Горошинка.

– Что? Что мы сделаем? Намажем ему стул клеем, чтобы он не мог отодрать от него свой жирный зад? – спросила я, отметив, что зад у Радова всё же был отнюдь не жирный. – Или запустим ему в кабинет огромного таракана с длиннющими усами? Пускай повизжит, – размечталась я, прекрасно понимая, что моя на редкость правильная совесть ни за какие плюшки не позволит мне пакостить. Да и Радов не станет визжать. Только нахмурит брови, а серые глаза станут ещё темнее.

Больше всего я боялась именно взгляда своего начальника. Когда в моих отчётах Радов замечал ошибку или ему что-то не нравилось, больше всего сводило с ума не то, что он мог повысить голос, а его взгляд. Под взглядом Радова я начинала чувствовать себя виноватой за всё, вплоть до греха Евы. Этот взгляд пробирал меня до мурашек. Глаза, которые видят насквозь. Глаза, которые заглядывают в душу и говорят: «Мне ничего от тебя не нужно. И ты мне не нужна, так что даже не пытайся себя предложить».

Чуть высокомерный, чуть презрительный. Вот это чуть… Нет, Радов не презирал людей в открытую. Но казалось, что только до поры до времени. Именно об этом говорил его взгляд, что всё до поры до времени. Девчонки на работе жаловались, что босс слишком нелюдим и не задерживается на корпоративах, лишая их возможности соблазнить себя. Да если бы Радов решил оставаться на всяких подобных сборищах до конца, то наши сотрудницы не то что в штабеля бы укладывались, а лежали бы уже с пачкой презервативов наготове. На корпоративах Радов говорил стандартные поздравления, и тут же сматывался. Меня это вполне устраивало – под взглядом своего шефа я бы и глотка шампанского не смогла сделать – и весь вечер простояла бы по стойке смирно.