Аньци Минь: Красная азалия (Жизнь и любовь в Китае)

Аньци Минь

КРАСНАЯ АЗАЛИЯ

Жизнь и любовь в Китае

Китаянка Аньци Минь - писательница американская. Свою первую повесть "Красная Азалия" она написала вскоре после переезда в США на новом для нее, английском языке. И - несмотря на всю рискованность подобного дебюта - добилась безусловного успеха. Книга попала в списки бестселлеров, выдержала несколько переизданий. Читатели простили начинающему автору некоторые стилистические погрешности и шероховатости настолько их увлекла история девушки, чье взросление пришлось на годы китайской "культурной революции". Школа, отряд хунвэйбинов, военизированный трудовой лагерь при госхозе, а потом внезапная, почти сказочная перемена судьбы, главная роль в фильме "Красная Азалия", за съемками которого пристально наблюдает сама товарищ Цзян Цин, жена Председателя Мао.

"Красная Азалия" - повесть автобиографическая, построенная на документальном материале, хотя (может быть, неосознанно) Аньци Минь следует старинной китайской традиции беллетризованных биографий, в которых реальные факты словно бы расцвечиваются явно художественными деталями. В то же время Аньци Минь (и тут уже совершенно осознанно) ориентируется на вкусы западной аудитории, старается в какой-то мере "облегчить" ей восприятие материала. Это выразилось, например, в попытке дать большинство китайских имен в переводе на английский.

Мы предлагаем нашим читателям первые три части книги.

Любовь поистине всемогуща, она заставляет забыть обо всем, даже о революции. Жажда борьбы, разрушения сменяется стремлением к покою, к житейским радостям. Партия знает, что влюбленные уже не принадлежат ей целиком, и потому партийные вожди так страшатся любви.

Аньци Минь

Чикаго, 1993

Часть I

Я взросла на трудах Мао и операх его супруги, товарища Цзян Цин. В начальной школе я стала командиром отряда детей-хунвэйбинов. Это случилось во время Великой пролетарской культурной революции, и тогда моим цветом был красный. Родители жили, по свидетельству соседей, словно два голубка, - в полном согласии. Отец преподавал технический рисунок в Шанхайском текстильном институте, но истинной его страстью была астрономия. Мать учительствовала в одной из средних школ Шанхая. Она учила тому, что поручала ей партия, полгода по-китайски, полгода по-русски. Как и все вокруг, родители верили в Мао и в коммунизм. Их четверо детей были погодками. Я родилась в 1957-м. Жили мы в центре, на Южной Цветущей улице, в двухэтажном доме на две семьи. Эти полдома достались нам после смерти деда, умершего от туберкулеза незадолго до моего рождения.

Лет с пяти я почувствовала себя взрослой. В этом не было ничего необычного. Все мои приятели таскали на спине своих малолетних сестер и братьев, которые развлекали себя сами, пока мы играли в прятки. На мне лежали многочисленные домашние обязанности, ведь родители, как и родители моих друзей, целыми днями работали. Сестричек и братика я называла своими детьми - и вправду, сама еще детсадовка, я уже водила их и в ясли, и в садик. Мне было шесть лет, сестренке Бутончику - пять, другой, Жемчужине, - четыре, а брату, названному Звездолетом, - всего три. Родители подбирали нам имена с разбором. Они и звучали несколько причудливо в сравнении с обычными у наших соседских сверстников Красногвардейцами, Свободами, Революциями. Попадались Большой Скачок, Великий Поход, Красная Звезда, Новый Китай, Дорога России, Отпор Соединенным Штатам, Патриот-Предвестник, Образцовый Красный Боец - много разного в том же духе. Но мои родители жили своим умом. Поначалу они нарекли меня Линьшуань - Солнце, Встающее из-за Горы. Но от этого имени пришлось отказаться: единственным солнцем был Мао. Поразмыслив, они остановились на Аньци, Яшма Мира, к тому же "аньци" по-китайски имеет еще и значение "ангел". Под этим именем меня и записали. Поблагозвучнее нарекли и сестренок: Бутончик и Жемчужина. Брату подыскали имя, во-первых, отвечавшее пристрастию моего отца к астрономии, а во-вторых - призыву Мао осуществить в скором времени полет в космос.

Мне казалось, что родители заняты на службе чем-то необычайно важным, прямо-таки мир спасают. Каждый вечер я забирала сестер и брата из сада и яслей, волокла их домой, выдерживая подчас целые сражения с сорванцами из нашего квартала. Что ни день мне наставляли синяк или расквашивали нос в кровь. Впрочем, это меня мало задевало.