Ксения Шелкова - К нам осень не придёт

– Не хотите ли вы сказать, что моя дочь сошла с ума? – испуганно спросил Алексей Петрович.

– Нет, друг мой – покачал головой доктор. – Анна Алексеевна вовсе не помешана. Беседовала со мной весьма здраво и почти спокойно, а бред свой объяснила тем, что, мол, померещилось. Думала о матушке покойной, да и приняла сестрицу за неё, оттого и напугалась.

– Да как это возможно? – выкрикнул отец. – Элен ведь на жену мою первую, покойницу, ничуть не похожа! И платье другое, и волосы светлые… Как могла Анет вот так, запросто, вместо сестры мать померещиться?

– Бывает, Алексей Петрович, – развёл руками доктор. – И не такое ведь мерещится иногда. Вот третьего дня навещал я госпожу Завадскую…

– Так что же, опасно или нет? – бесцеремонно перебил доктора Алексей Петрович. – Что с моей дочерью будет? Ей венчаться через месяц!

– Не нужно беспокоиться, Алексей Петрович, – прошелестел доктор. – Вот только проследить надобно, чтоб Анну Алексеевну не волновали да не тревожили пустяками.

Они с батюшкой ещё говорили об успокоительных каплях, режиме, воздухе – но Елена не слушала. Её мозг раскалённой иглой пронзили слова батюшки о венчании Анны через месяц. Всего лишь через месяц! А она-то уж бессознательно надеялась: болезнь Анны заставит их отложить свадьбу – возможно, на осень, а то и… Но, судя по речам отца, этому не бывать.

Следующие несколько дней Анна чувствовала себя недурно; по крайней мере, галлюцинаций у неё больше не было. Елена исправно наведывалась к сестре по нескольку раз на дню – и, хотя давным-давно не слышно было её звонкого смеха, Анна была спокойна и рассудительна. Она иногда упоминала покойную мать, но не пыталась говорить с ней. Батюшка уже совершенно успокоился и был уверен, что не сегодня-завтра старшая дочь встанет с постели. Граф Левашёв бывал каждые два дня, участливо и нежно справлялся о здоровье невесты. Елене же казалось, что её чувства как-то оледенели: прошли и бурная страсть, и отчаяние, и ненависть, и страх за жизнь сестры… Она прекрасно понимала: грех ей надеяться, что болезнь Анны расстроит свадьбу с Володенькой. Но даже ужас перед карой Божьей стёрся и потерял остроту. Ей думалось, всё в её жизни уже предопределено: она останется с маменькой, будет ей поддержкой в старости, а сестра и граф Левашёв – ну и Господь с ними!

И она действительно так думала – вплоть до следующей встречи с Владимиром.

Молодой граф Левашёв направлялся к дому своей уже официальной невесты, Анны Калитиной. Он был в прекрасном расположении духа. Похоже, всё складывалось чрезвычайно благоприятно: он долго обхаживал эту семью с двумя дочерьми на выданье, и наконец-то его сватовство завершилось удачно!

При этой мысли Владимир суеверно сплюнул через левое плечо. Господи, только бы не сорвалось! Он по уши в долгах, ещё чуть-чуть – и последнее имущество пойдёт с молотка. Чёрт бы побрал его предков, отца и дядей вместе взятых! Промотать такое состояние!

Кроме заложенной усадьбы и многочисленных долговых расписок, Владимиру пришлось «унаследовать» от папаши страсть к жизни на широкую ногу: карточной игре, изящной одежде, тонким винам, скачкам, старинному оружию… Да и различные певички и дамы полусвета вводили его в немалые расходы. Граф Левашёв страстно желал удовольствий, но, к его великой досаде, приходилось всё время себя ограничивать. Где же ему взять достаточное количество денег на всё это?

Он не представлял, сколько ещё сможет получать в долг: даже знакомые ростовщики последнее время косились и встречали не очень любезно – медлить с выгодной женитьбой больше уж было нельзя.

Владимир Левашёв, несмотря на молодость – ему шёл двадцать шестой год – не без оснований считал себя зрелым и циничным человеком, достаточно потрёпанным жизнью. В детстве он насмотрелся, как куролесили его отец и дядья, не раз наблюдал слёзы и истерики матери, которой папаша изменял направо и налево… Отец пил, играл в карты, заводил любовниц – впрочем, быстро расставался с ними. Одна из его дам даже имела наглость заявиться в их особняк на Моховой – тот, что нынче был заложен, – и попыталась застрелиться прямо на глазах у неверного любовника и его законной половины…

Все эти безобразия раньше времени свели в могилу мать Владимира. После её смерти отец продолжал то же самое, только более безудержно. Не удивительно, что материны драгоценности, лошади, экипажи, оружие, столовое серебро – всё это одно за другим отправлялось в заклад или с молотка.