Ксения Шелкова - К нам осень не придёт

– Анет! Спустись сейчас же! Что ты? – испугалась Елена, стараясь преодолеть холодную дрожь.

Анет оглянулась; её фигура в светлом одеянии резко выделялась в ледяном чёрном проёме окна… Она прошептала что-то и поманила Елену к себе; но Елена отшатнулась – она всегда боялась высоты. Ей показалось, что, стоит ей приблизиться к сестре, та потащит ее за собой, в окно, и тогда… Внезапно рука Анет, державшаяся за раму, дрогнула и соскользнула. Анна попыталась уцепиться за что-нибудь, замахала руками, потеряла равновесие, покачнулась, и с глухим, точно задушенным вскриком полетела вниз…

Елена закрыла лицо руками. Она страшилась выглянуть из окна и увидеть там, внизу, на черных камнях, изуродованное тело Анет. Зачем они только пришли сюда? Зачем Анет открыла окно? Елена схватилась за голову и отчаянно, истерически заголосила…

– Еленушка, родная, проснись же! Что с тобой, детка моя?

Елена открыла глаза. Матушка склонилась над ней, со страхом вглядываясь в её лицо. Елена быстро приподнялась и села – мать протянула ей стакан с водой, промокнула платочком её вспотевший лоб.

– Тебе приснился кошмар? Ты так кричала во сне…

Елена дрожала и тёрла глаза, мучительно стараясь сообразить, что же такое страшное, отвратительное происходило только что, вот просто мгновение назад.

– Анна… Анна разбилась, мамаша! Мы поднялись с нею на чердак, она выпала из окна!..

– Анна? – мать поджала губы и помолчала немного. Затем она глубоко вздохнула и погладила Елену по голове. – Что ты, родная, что выдумываешь – спит Анна давно. И ты засыпай. А про кошмары забудь.

Мать уложила Елену, закутала её в одеяло – её всё ещё трясло, в голове стоял туман. Елена подчинялась заботливым рукам, хотя в груди что-то неприятно ныло – не сильно, но неотступно, не давая забыться. Точно чуть зарубцевавшаяся рана, которая, едва дотронься, снова вскроется и заболит ещё сильней. Елена перевела взгляд на окно, увидела пробивающийся сквозь шторы лунный свет – и тут вдруг разом вспомнила и отчаянно зарыдала.

– Ан-на… Он-на зам-муж в-выходит… З-за Володеньку Л-левашёва… – прерывисто бормотала Елена сквозь слезы, с силой дергала себя за волосы и отталкивала обнимающую её мать. – Оставьте, т-теперь уж всё, мамаша…

– Ты откуда же знаешь, милая? Или отец-деспот уж всё тебе сказал? – помертвевшими губами шептала мать, но Елена не отвечала.

От слёз ей не стало легче, скорее наоборот: боль в груди, казалось, уютно угнездилась где-то глубоко и навсегда; хоть рыдай, хоть кричи – она не уйдет. Если бы можно было уйти куда-нибудь, уехать далеко-далеко, не видеть больше ни одного знакомого лица! Но этому не бывать: придётся стоять в храме, пока будут венчать Анну и Володеньку, присутствовать на свадьбе, провожать молодых, – а потом навещать Анну в доме мужа, гостить у них на праздники, дни ангела, крестины…

Елена пустилась рыдать ещё горше, но сил уже не было: постепенно она затихла и лежала на спине неподвижно, уставившись в потолок; лишь изредка вырывались у неё приглушённые всхлипы. Мать сидела рядом, стиснув руки; её лицо было искажено страданием, и Елена вяло подумала, что матушка, вероятно, отдала бы жизнь за неё; она любит её больше всего на свете – и ничем не может ей помочь! Но она размышляла об этом холодно и отстранённо; никого ей в эту минуту не было жалко больше себя самой. Она несчастна – и придётся матушке с этим смириться.

– Пусть, – произнесла она громким безжизненным голосом. – Мне и дела нет. Сестра замуж выйдет, а я с вами, маменька, останусь. Мне не нужно никого.

Мать испуганно вздрогнула.

– Нет, родимая, что ты, нет, – заговорила она. – Ты молодая, ещё полюбишь; ты же у меня умница. Не стоит он, чтобы так мучиться! Он пустой человек, Еленушка, он на наши деньги зарится, а любви твоей ему не надобно…

Елену передернуло от этих слов, но плакать она уж больше не могла.

– Не нужно, перестанемте о нём, маменька. Пусть их. Пусть Анет за него выходит – она красавица, весёлая, милая, она всегда всем по сердцу. Ей и счастливой быть, а я…

Она перевела взгляд на мать и даже попыталась улыбнуться дрожащими губами, но не смогла: матушка смотрела прямо перед собой, глаза её бешено сверкали, рот был сжат, кулаки стиснуты. Елена еще ни разу не видела свою тихую кроткую мать такою.

– Что с вами, маменька? – оробев, спросила она.

– Не бывать этому. Не будет она счастлива, нет, – отрывисто и глухо проговорила мать. – Ты только и знаешь, что дорогу ей уступать, отец на неё разве что не молится! Только вот я не смирюсь… – она осеклась и замолчала.