Олли Вингет - #После Огня

С тех пор никто не помолодел. Мать ее умерла от кашля в год, когда Шая вышла за Мерла; его самого лихорадка забрала через пару лет. А Правитель стал стариком. Жизнь плела паутинку лет удачных и неудачных. Город растил Крылатых, старик пожимал каждому новому воину ладонь и отправлял его на поиски пищи, воды и веры в будущую жизнь.

Шая уже и не помнила, когда видела Правителя. Последние годы его во всем заменяли советники, точно муравьи, шнырявшие из покоев в Город и обратно. Но в жизни, налаженной за столько времени, не случалось сбоев, так что и жаловаться мыслей ни у кого не возникало.

До сегодняшнего дня Шая тоже ни о чем таком не задумывалась. Живет ли в просторных покоях их Правитель, или он уже похоронен в какой-нибудь нише – это не столь важно, главное – ей есть чем кормить деток. Но теперь Город решил отобрать у нее половину сердца, и женщина, побуждаемая гневом вперемешку с нечеловеческим страхом за девочку, стучала и стучала в тяжелую дверь.

Наконец дверь приоткрылась, выпуская тонкую полоску света, и шелестящий голос советника произнес:

– Правитель устал. Он не принимает так поздно. Вы можете рассказать о своей нужде нам. А мы передадим ему на рассвете.

– На рассвете будет поздно, Огонь вас дери! – закричала Шая. – Мою девочку сделали Вестником! Ей двадцать два! Она еще ребенок. Она вырастет и подарит Городу сильных сыновей. А полоумный Вожак приказал ей завтра лететь с ним на верную гибель! – Она надрывала горло, уже сомневаясь в успехе.

– Нам жаль, но решение Крылатыми принято. Таков Закон. Доброй ночи.

Дверь затворилась, и Шая снова принялась стучать, чувствуя с каждым ударом, как ее покидают силы. Сколько уже она колотит, думалось ей, час, два? Бессмысленность усилий все больше подтачивала ее уверенность, но ведь девочка отправится на смерть в пустыню, если она не дозовется старика, говорила себе Шая. И это не давало ей опустить руки, перестать биться в дверь, которую больше не открывали, как бы она ни бранилась, ни умоляла.

Шая вернулась домой за пару часов до рассвета. Отбитые руки гудели, а эхо собственного голоса отдавалось тупой болью в висках. Она решила, что вцепится в лицо Вожаку, если тот только попробует приблизиться к Алисе, и пусть Закон вершится над ней потом, но забрать девочку в Вестники она не даст.

Отворив дверь, Шая сначала заметила на столе кастрюльку с ручкой, небрежно обернутой тряпкой. И лишь потом ее взгляд упал на лежанку в углу.

Лин спал у стены, одной рукой прижимая к себе Алису, а вторую закинув себе за голову. На его по-детски спокойном лице не отражались печали прошлых и будущих дней. Алиса спала, прильнув к его груди и прикрываясь тонким одеялом. Положив под щеку ладонь, она во сне сжимала локоть Лина, будто опасаясь, что тот исчезнет. Шая никогда не видела ее крыльев, но сейчас они, втянутые в спину, выделялись на фоне светлой кожи небольшими бугорками, и женщине подумалось на миг, что она просто свидетель крепкого сна ее детей, что впереди их ждет счастье, которое если что и омрачит, так только редкие переживания да простуда.

Она замерла на пороге, когда Лин вдруг открыл глаза и посмотрел на нее будто бы с вызовом, еще крепче прижимая к себе спящую девушку. Шая улыбнулась сыну, покачала головой и пошла себе. До рассвета у них еще было время.

Алисе снилось, что перед ней раскинулось бескрайнее море, будто кто-то уронил у ее ног синее полотно и оно развернулось до самого горизонта. Она никогда не видела моря. Старая Фета, шамкая беззубым ртом, часто рассказывала, как прохладны бывали воды, как шумели волны, накатывая на берег и отбегая, накатывая и отбегая, и что смотреть на это можно было часами. Как воздух пах солью, как соленая морская вода, попадая в рот, горчила на языке, но не той мерзкой горечью, какой полнится воздух, которым сейчас дышат люди. То была живительная горечь простора и воды. Эти слова приходили во снах яркими образами, даже в бреду трансформации Алиса видела морскую гладь и волны, бегущие по ней наперегонки.

Она проснулась резко, словно что-то толкнуло ее в грудь: сердце пропустило удар и тревожно забилось. Алисе понадобилась пара мгновений, чтобы понять, где она находится. Лин спал, отвернувшись к стене. От него пахло теплом сонного человека.

Вчера она прижалась губами к его сухим губам, желая закрепить клятву, сделать ее непреложной. Но когда Лин ответил на поцелуй, ей ничего не осталось, как закрыть глаза и шагнуть вперед. Так падают со скалы во время Испытания: наставник просто толкает юнца, стоящего на краю, внезапно и резко, чтобы тот почувствовал весь ужас падения и всю неописуемую сладость мгновения, когда крылья вдруг распахиваются за спиной, а медальон нагревается, раскачиваясь в такт мерным взмахам.