Олли: Почему не идет рождественский дед?

Во избежание недоразумений предупреждаем:

Не ищите в нашем рассказе каких-либо литературных достоинств, психологических экскурсов, тяжелых переживаний или иных глубокомысленных рассуждений. Говорим это сразу, чтобы не возникло горьких разочарований у читателя.

Увлекательного — так, чтобы захватило дух, — в нем тоже мало; никакого душегубства тут не происходит.

Увлекательно лишь то, с каким нетерпением ждут тут рождественского деда.

Объяснять подробнее, что представляет собой рождественский дед, излишне — это знает каждый ребенок. Так что мы можем спокойно обойти деда и приступить сразу к самому рассказу, изложение которого можно бы, правда, начать и без лишних рассуждений. Но заметили мы это слишком поздно.

Итак, с этим теперь покончено.

То есть покончено с рождественским ужином в семье господина Метсокуутио и его спутницы жизни, госпожи Мирья Метсокуутио.

Глаза Яллу, Кайзу, Айно и Вилле так сияли, что соперничали со светом свечей на елке.

Часы показывали 19.05. Яллу, Кайзу, Айно и Вилле — прямые и законные наследники господина Метсокуутио, обеспечивающие ему приличное пособие по многодетности, ныли сейчас хором в четыре голоса:

— Где же рождественский дед? Почему он не идет? Когда же придет рождественский дед?..

— Идите поиграйте пока или спойте что-нибудь рождественское! — сказал отец Метсокуутио. — Не мешайте нам спокойно переваривать ужин!

Но детям не хотелось переваривать ужин. Это они еще успеют, когда вырастут большими и станут такими же скучными, как их родители. В один голос они продолжали ныть:

— Почему он не идет? Почему же он не идет?..

Но чем больше нетерпение, тем ближе рождественский дед. Нетерпеливое ожидание достигло своего апогея, и тут в прихожей зазвенел колокольчик.

— Вот он, наконец, этот бездельник! — воскликнул господин Метсокуутио.

Он выскочил в переднюю. Оттуда послышалось какое-то невнятное бормотание. Длилось оно довольно долго.

Что, разве не увлекательно?

Потом господин Метсокуутио вернулся, запыхавшись. Схватил со стола лист бумаги и карандаш и снова так же стремительно исчез в передней. Оттуда опять послышалось бормотание. И длилось опять долго.

— Почему не идет рождественский дед? — волновались дети. — Почему же он не идет?

Случай совершенно исключительный! Беспрецедентный.

Держась за голову, появился опять господин Метсокуутио. Он вытер со лба пот.

— Что там случилось? — спросила госпожа Метсокуутио.

— Рождественский дед хочет сначала получить вознаграждение за свой труд. Но мы никак не можем выяснить, сколько же ему следует. Потому что приходится руководствоваться тарифом, утвержденным профсоюзом рождественских дедов.

— Тенериф — это остров, — пояснил Яллу, который учился в школе. — Разве дед идет к нам оттуда?

— Тенериф — это художественная вышивка, — поправила его госпожа Метсокуутио.

— Не мешайте! — в полном отчаянии воскликнул господин Метсокуутио. — Рождественские деды получают вознаграждение по утвержденному тарифу или трудовому соглашению, но никак не ниже установленного минимума. Кроме основного жалованья им начисляется известный процент за дополнительно потраченное время и за уточненный маршрут следования. В соответствии с коэффициентом означенных доплат, исчисленных по отношению к основному жалованью, выводится индекс, по которому следует производить расчет с рождественским дедом. А у нашего рождественского деда нет ни малейшего понятия, как это исчисляется. В школе я, правда, умел вычислять проценты, а сейчас все это начисто забыл… Что-то там делится на что-то… Яллу, ты в школе не проходил еще вычисление процентов?

— Я… я… собственно… да, то есть нет…

— Ясно. Ведь у тебя, бедненького, в рождественском табеле двойка по математике. О-о! Дайте сюда энциклопедию! На букву «П». По… про… про…

— Почему не идет рождественский дед? — заныли опять готовые зареветь Кайзу, Айно и Вилле.

— Пропс… Прозелит… Процедура… ПРОЦЕНТ!.. Так вот, тут говорится: «Если число „b“ составляет „n“ процентов от числа „a“, это значит, что „b“ составляет „n“ сотых от числа „a“, так что между числами „a“, „b“ и „n“ возникает уравнение: „b“ равняется „a“, деленному на сто и помноженному на „n“». Ну вот, попробую теперь проделать это вместе с рождественским дедом.

Господин Метсокуутио схватил со стола еще лист бумаги, взял под мышку энциклопедию и умчался в переднюю.