Екатерина Боброва: Ледяная княжна

Я – нет, они – да.

Лайза с детства воспитывали в традициях стражей, у него самого было два отца, а Торес вынужден был вспомнить, каково это быть стражем и ледяным.

Хранительнице полагался отдельный дом, куда мы должны были заехать после свадьбы. По глупой традиции ледяных, дом для жены готовил мужчина, и первый раз я должна его увидеть после церемонии в храме. Сложно представить, что они там вдвоем приготовят…

Лазарите было легче. Она оставалась жить в поместье. И ее не ждал сюрприз в виде украшенной собачками и кошечками спальни. Впрочем, скорее всего, там будут мечи и кинжалы, развешанные на каждой свободной стене.

Испытания прошли… как именно, мне рассказать отказались. Лазарита лишь закатила глаза, выражая восторг, но, увидев мое стремительно бледнеющее лицо, успокаивающе пробормотала:

– Было достойно. У тебя отличный вкус.

Мое воображение дорисовало детали, я нервно сглотнула и спросила:

– Живы?

– Залатали, – ответила кузина и тут же поправилась: – Пара царапин, ерунда.

Зато на свадьбе я отыгралась за все испытания, заявив, что светская часть должна пройти по обычаям моей родины.

Ледяные осторожно передвигались между высокими столиками, уставленными закусками, напряженно косились на фонтаны с шампанским, струящиеся по хрустальным бокалам, недоверчиво хмыкали при виде скульптур из льда и завороженно разглядывали вырезанные из фруктов натюрморты. Звучала непривычная для них музыка, и я на спор – а иначе никак не получалось – выманивала Лазариту с Хасаром танцевать.

Торес танцевал великолепно, Лайз быстро уловил суть, и… свадьба удалась. Никто не тыкал пальцами в нашу троицу, не бросал укоризненных взглядов, не шептался за спиной, и я расслабилась, наконец ощутив себя дома.

Зимнее солнце стояло в зените, холодными лучами освещая землю. Легкий морозец пощипывал нос и щеки, под ногами хрустел выпавший ночью снег. Я шла по улице, приветливо раскланиваясь с прохожими. За спиной привычной тяжестью висели мечи, а по бокам шли два самых дорогих для меня человека – стражи.

Неделю назад уехали домой родители с братом. Они не смогли присутствовать на свадьбе, зато выбрались на праздник зимнего солнцестояния. Мама с трудом держала лицо и ни разу не сорвалась, но я видела, какого труда ей стоило сдерживать эмоции. Да, ледяные на неподготовленного человека производят сильное впечатление. Кажется, она не догадалась об истинном положении стражей в моей семье, а возможно, просто решила промолчать. Тема была уж больно деликатной.

Зато отец не только не промолчал, но даже выразил одобрение: мол, два защитника его девочки лучше, чем один, а все остальное его не волнует. Одним словом – мужчина!

Мы прошли по центральной улице, свернули на площадь и остановились у недавно открытого мемориала.

На блоках, сложенных из хрусталя, стояла женская фигура с поднятыми вверх мечами, рядом застыли двое мужчин. Наша боль, наша победа и наша память.

По хрусталю золотом бежали имена: Оливия, трагически погибшая при обороне столицы, Ромул, Шарни, Катаржина и многие, многие, чья героическая смерть помогла нам выстоять и победить.

Здесь горели свечи. Они стояли на рукоятях воткнутых в насыпанный песок кинжалов. Скоро воск покроет оружие целиком, но свечи будут гореть ровно год. Еще одна традиция.

Я вытащила из кармана свечу, нашла кинжал Ромула и зажгла ее. Покойся с миром, страж. И не беспокойся, мир остался в надежных руках.

Выпрямилась, оглянулась. Я знала, зачем живу и за кого сражаюсь. За тех, кто стоял рядом, за тех, кто был дорог мне. За родных и близких я буду драться с кем угодно, даже с проклятым.

Группа 25/17. «Зима-мама».