Лианна Гейл: Восемнадцать Безбожных лет

– Она так на неё похожа, – произнёс с улыбкой Ханок, глядя, как Лианна скачет вокруг Байри, пытаясь отнять у того кусок яблока. Мальчик отбивался как мог, но потом яблоко у него выхватила Сара, и начался бой, но только понарошку.

– Да, и с каждым днём всё больше и больше. Её мать принесла мне столько счастья.

– И не только тебе, – Хан усмехнулся. – Со Дня Восхождения изменилось всё. Люди, обретя надежду, уже не приписывают всё горести отсутствию Бога. Теперь они трудятся, работают, сносят все невзгоды, говоря, что Бог всё равно следит за всем. Лия вернула гармонию. Для мира она сделала больше, чем кто-либо может представить.

– Да, это так.

Кай не произнёс вслух, что ему всё равно, стал мир лучше или нет. Его не волновали ни катаклизмы, ни щедрость урожая, ничего. Живя здесь, вместе с дочерью, рядом с друзьями, он, наконец, обрёл тот покой, о котором всегда мечтал. А перед тем, как уложить дочь спать, он пел ей колыбельную, которую её мать пела ему перед сном. Каждую ночь, когда он засыпал.

В большом доме, где свет сегодня был приглушён, умирал старик. Он лежал на кровати, под его голову было подложено много подушек, поэтому он полусидел, так ему было легче дышать. Иногда он просил пить, и тогда красивая женщина, приблизившись, осторожно подносила к его губам чашу с подогретой водой и мёдом. Но с каждым часом его дыхание становилось всё слабее, и женщина часто плакала, сидя рядом с ним на стуле.

Вдруг, старик очнулся. Он шевельну рукой, и женщина тут же взялась за неё и пожала, как бы говоря, что она здесь.

– Лия, – тихо, надтреснуто проговорил старик и попытался улыбнуться. – Лия…

– Я здесь, отец, – ответила женщина, и убрала с заплаканного лица длинные рыжие волосы.

– Лия, а где дети?

– Они внизу, спят. Сейчас ночь, отец, они очень устали. Позвать их?

– Нет, не нужно. А где твой муж?

– Байри? Он с ними, укладывал маленького Тиля, тот совсем расхныкался. Отец, как ты себя чувствуешь?

– Мне так хорошо, Лия, – старик действительно улыбался, несмотря на то, что каждое движение, каждый вздох давались ему с величайшим трудом. Вдруг дверь приотворилась и тихонько вошла красивая светловолосая девушка, лет семнадцати, и четырнадцатилетний мальчик. Они замерли у двери.

– Как дедушка? – спросила она осторожно.

Лия, ничего не сказав, вдруг заплакала и опустила голову на кровать. Дети бросились к ней.

– Мама, – бормотала девушка, гладя ей волосы.

– Лия, – прошептал старик, и женщина подняла голову. – Не плачь, дочка. Посмотри, какие у тебя прекрасные дети. Не горюй, не заставляй сердце старика томиться печалью. Ведь я ухожу к любимой…

– Но ты оставляешь нас, отец! – тоскливо проговорила женщина, сжимая его руку.

– Как и когда-то она оставила меня. Но ты должна помнить – мы – целое. И когда-нибудь мы все воссоединимся.

Вскоре вокруг его кровати столпилась вся семья. Его дочь, Лианна, её обнимал и успокаивал Байри, её муж, теперь взрослый мужчина, так похожий на своего отца. Их дети, две дочери и трое сыновей, младший, Тиль, ещё совсем маленький. Всё они провожали Кая, говорили какие-то тёплые, ласковые слова, но он был уже не здесь. Он улыбался, глядя куда-то, потому что в таком знакомом сиянии к нему приближалась родная фигура, протягивая к нему руки. Он пошёл навстречу, и как много, много лет назад, они прижались друг к другу с такой силой, что едва не упали. Почувствовав в объятиях Её, он испытал покой и счастье, какие не испытывал никогда. Кай приблизил к себе смеющееся лицо Лианны, целовал её волосы, глаза, губы, а она повторяла, не в силах сдержать слёз счастья: «Теперь мы целое! Теперь мы – одно!»