Наталья Ручей: Мои крылья

Полагаю, он собирался воспользоваться отсутствием жены, чтобы, наконец, претворить слухи о нас в правду, но я не боялась. Силой не возьмет, я нужна ему не для одного раза, но на платье, скорее всего, придется согласиться, чтобы хоть как-то поощрить его и показать, что его методы в расположении меня верны. Иначе иди знай, какую тактику он выберет. А так осадное положение меня устраивало куда больше захвата.

– Мамочка! – позвал сын, едва я вошла в дом.

И сердце невольно сжалось, когда я услышала нетерпение в его голосе и радость. Раньше он бы не сидел в комнате у окна, а уже мчался мне навстречу, а сейчас…

– Привет, мой дорогой, – сама поспешила к нему, обняла и поцеловала в макушку. – Привет, мое счастье. Я так соскучилась!

Мое темноволосое чудо смотрело на меня голубыми доверчивыми глазами, обнимая, позволяя себя обнимать, целуя меня в щеку.

– Я тоже сильно скучал по тебе, – шепнул он, словно кто-то нас мог подслушать.

А я быстро заморгала, чтобы не дать волю слезам. Я должна быть сильной, хотя бы такой же сильной, как мой сын. Больше года назад мой мальчик упал с обрыва и повредил спину. Маг, которого я вызвала, сказал, что он никогда не сможет не то что ходить, а даже сидеть. Но Стэнли подслушал разговор и сделал все, чтобы нам было легче пережить эту беду. Он научился сидеть, а еще прикрепил к стулу колесики, стесал в доме все пороги, и теперь мог пусть неуклюже, и отталкиваясь палкой, но передвигаться по дому самостоятельно. Как он стесывал пороги, я даже думать не хотела – душа обливалась кровью.

– Обедал? – спросила я, отвлекшись от грустных воспоминаний.

– Тебя ждал.

– Хорошо, – улыбнулась я, – сейчас сварю пюре и подогрею котлеты. Будешь?

– Ладно, – его глаза, сверкнув, потемнели с голубых до синих, но через секунду вернули себе привычный цвет.

– Сейчас, мой дорогой, – я поспешила к себе в комнату переодеться.

Двери не закрывала, сын не заглядывал ко мне, предварительно не окликнув, даже когда был совсем маленьким. Сейчас ему девять, и он считает себя настоящим взрослым мужчиной. А взрослый мужчина ведь не будет подглядывать в комнату к любимой женщине. Так когда-то мне заявил Стэнли, и так и поступал, кстати. Он из тех редких мужчин, у кого слово не расходится с делом.

Переодевшись, я взяла картофель, быстро почистила и забросила его в закипевшую воду. Так, котлеты… Ага, все ясно…

– Стэнли! – крикнула я с кухни. – Почему ты не завтракал? Ты не девушка, тебе не надо беречь фигуру!

Я услышала, как едет по полу стул сына, а потом и его голос за спиной:

– Я не хотел, мам. Не обижайся, ты вкусно готовишь.

– Что-то в последнее время начинаю сомневаться.

Он улыбнулся, и я не смогла больше притворяться строгой. Накормила бы его завтраком сама, но я уходила с рассветом, он еще спал, да раньше и не было таких проблем. А вот уже недели две с аппетитом у сына плохо. Завтраки игнорировал, со мной обедал, но вяло, а ужины у нас сопровождались моими долгими уговорами ну хоть чуть-чуть, ну хоть немного, ну ради меня. С чем это связано, я не знала, но надеялась, что пройдет, к тому же, на самочувствие сын не жаловался.

– Мам, – спросил он, когда я начала расставлять на столе посуду, – а что у нас сегодня за праздник?

– Да где же праздник? – Я удивленно развела руками. – Обычная еда.

Это год назад мы о таком могли только мечтать, а сейчас простая сытная еда была не деликатесом, не роскошью. Мы могли позволить себе и фрукты, и мясо, и овощи, да и сладкое, которое у меня хорошо получалось.

– Да нет, я не о еде, – отмахнулся Стэнли. – Я слышал горн и звон колокольчиков, видел, как наши соседи переоделись в светлое и поспешили на площадь, но сколько ни вспоминал, так и не вспомнил, что сегодня за праздник. Что там?

– Там? – зачем-то переспросила я, заглянула под крышку к сырой еще картошке, убрала со стола жареные кабачки и снова вернула их.

– Мам, – напомнил о своем вопросе сын, и когда я в очередной раз шла от плиты к столу, взял меня за руку, заставив остановиться.

– Да, Стэнли?

– Что там, на главной площади?

Я не могла солгать сыну, но и правду говорить не хотелось. Возможно, потому что я сама пока не воспринимала увиденное как правду, возможно, потому что я мечтала скорее забыть об этом, отвлечься, притворится, что ничего не было, возможно, потому что я слишком хорошо знала Стэнли. И себя. И обстоятельства. И невозможность что-либо исправить.

– Поймали демона, – сквозь ком в горле сказала я.