Галина Гончарова: Отражение. Зеркало войны

Прасковья Ивановна смотрела злыми глазами со скамейки.

– Думаешь, твоя взяла?

Матильда не отвечала. Она глубоко и размеренно дышала, насыщая кровь и мозг кислородом. Вдох – выдох, вдох – выдох…

Так-то лучше.

Главное – душевное спокойствие и уравновешенность.

Долго ждать не пришлось.

Пятнадцать минут судье хватило, чтобы «посовещаться», и присутствующих опять пригласили в кабинет.

Смысл судейской речи был в том, что сейчас дело закрыть нельзя. Так что следующее заседание состоится через месяц. Дата, время, повестки придут на ваш адрес. Позаботьтесь о свидетелях.

Мария-Элена скрипнула зубами и решила в ближайшее время написать ходатайство. Даже несколько. Пройти по соседям, поговорить с ними, зайти к врачам в поликлинику, ну и пообщаться со знакомыми юристами на предмет, как лучше разобраться с мамашей.

Алименты ей… ха! Три раза!

А повестки она и сама передаст, если вручить их «Почте России», свидетели дойдут до суда как раз к следующему году. Если повезет.

Результатом суда были недовольны обе. Хоть Параша, хоть Матильда. Матильде предстояла куча работы. А Параша осознала, что халявы не будет. Вообще.

Мария Ивановна видела документы у участкового, но в законах она разбиралась весьма посредственно. Для нее что договор ренты, что дарственная, что завещание – разницы она не видела. Потому-то Прасковья Ивановна и посчитала, что все можно будет переиграть. Оформили доверенность, кое-как проконсультировались с юристом, подали заявление в суд и решили, что все будет в порядке.

Оказалось – нет. Дело явно пойдет взатяг. Но это и к лучшему? Матильда живет все там же, можно будет на нее надавить или как-то воздействовать…

Матильда не собиралась этого дожидаться.

Она уверенно сбежала по лестнице, застучала каблучками… тетя Параша не смогла ее догнать. Возраст, вес, одышка…

– Сволочи! На алименты они подавать будут!

Матильда негодовала, и Мария-Элена ее отлично понимала.

Явилась тут… мамаша с кудыкиной горы! Шестнадцать лет ни слуху ни духу, а теперь люби ее! И ладно бы – просто любить, так еще и выражать свою любовь в денежном эквиваленте!

Собственно, это было единственным проблемным пунктом искового заявления. Остальные было легко отмести. Вызвать в суд свидетелей, чтобы те подтвердили чистую правду. Все подарено добровольно, бабушка Майя была в здравом уме и твердой памяти, когда так поступала…

Это несложно.

А вот как быть с алиментами?

Мать не лишали родительских прав… эх, бабуля, как же ты так оплошала? А доказать, что она – плохой родитель…

Это сложно.

Очень сложно.

– Почему?

– А как доказать, что она не присылала нам денег, к примеру?

– Она тоже не докажет обратного. – Мария-Элена уже познакомилась с выражением «презумпция невиновности», хотя и не пришла от него в восторг.

Как и от всей судебной системы в целом. Что это за суд, после которого убийц нельзя вешать, а ворье – пороть? Это неправильно!

– Допустим, я буду утверждать одно, Параша другое… ну да. Должны быть какие-то квитки с переводами. Хотя бы…

– Это как? – не поняла герцогесса.

Пришлось объяснять про банковскую систему.

– Хорошо. Значит, документов никаких нет.

– Но можно сказать, что передавали деньги из рук в руки, к примеру…

– Твоя бабушка мертва. Ты ничего подобного не помнишь, соседи тоже не в курсе…

Матильда вздохнула.

– У меня один ход. А у подлеца сорок восемь. Надо будет проконсультироваться с адвокатом.

– Нанимать будем?

– Не знаю… да, алименты… И как эта зараза инвалидность получила?

– Выглядит она плохо, – вспомнила герцогесса мать Матильды. – Может, поэтому?

– Черт ее знает. Но я все равно не сочувствую. Она меня бросила, уехала, а я должна ее любить? Не дождутся!

– И правильно. Твоя бабушка не хотела, чтобы ее дочь мешала тебе жить. Вот и не стесняйся. Себя надо уметь защищать…

– Марию-Элену Домбрийскую ли я слышу? – подколола Матильда.

В своем мире Мария-Элена все чаще предпочитала уступать руководство Матильде, а сама довольствовалась ролью наблюдателя. В мире Матильды ей было проще.

– С кем поведешься, – не смутилась герцогесса.

– Так тебе и надо, – подвела итог Матильда.

И девушки дружно рассмеялись, чувствуя, как отпускает внутреннее напряжение. Не так уж и страшно, когда суд?

Петюня в суд не пошел.

Ждал у входа, курил какую-то вонючую гадость, демонстрировал миру пузико в розовой рубашке. Мария-Элена обогнула его, как столб.