Галина Гончарова - Зеркало отчаяния [СИ]

Мария-Элена Домбрийская

– Ваша светлость, вам письмо!

Мария-Элена разогнулась от грядки, вытерла пот локтем и принялась отряхивать ладони.

Да, вот так вот.

Монастырское воспитание – строгое, и никому поблажек не делает. Будь ты хоть трижды урожденная Домбрийская, а изволь работать наравне со всеми. И в лазарет ходить, и язвы больным промывать, и на коленях стоять, и вышивать, и книги переписывать…

Много чему учатся девушки в обители святой Эрталы Никийской, и выходят отсюда замечательными женами и матерями, умеющими вести самое запущенное хозяйство. Да…

Молоденькая послушница, которая держала письмо, смотрела на герцогессу, словно щенок. Большие карие глаза, беззащитное выражение… Мария уже знала про нее все возможное.

Сирота, осталась без родителей в эпидемию холеры, попала в трактир прислужницей, там ее и изнасиловали. Бедняжка утопиться хотела, когда поняла, что беременна, но не дали добрые люди. Вытащили, надавали оплеух и привели в обитель.

Сейчас она месяце так на третьем. Родит, отдаст ребенка на воспитание, а потом останется при монастыре. Здесь матушка-настоятельница хоть и строга, но кусок хлеба найдет, да и рабочие руки всегда в чести.

– Благодарю, – письмо перешло из одной руки в другую.

Мария-Элена распечатала его, и быстро побежала глазами по ровным строчкам.

Впрочем хватило ее ненадолго.

Уже через пару минут молоденькая послушница услышала вскрик, и какой-то шум. Обернулась, и успела как раз вовремя, чтобы не дать юной герцогессе повстречаться лицом с землей.

Читать девушка не умела, но видимо, плохие вести?

Она устроила герцогессу на грядках поудобнее, и огляделась в поисках воды. Не успела.

– Не надо… помоги мне добраться до комнаты.

Такие просьбы не игнорируют. Лира, так звали девушку, подхватила ее светлость под руку, и помогла встать. Потом оглянулась на письмо. То жалобно белело листками на грядках.

– Простите, ваша светлость…

Герцогесса махнула рукой.

– Не стоит. Думаю, матушка-настоятельница уже в курсе.

Что именно должна была знать настоятельница, Лира спросить не осмелилась. А ласковый летний ветерок играл с листками, то показывая слова, то вновь убирая их от любопытных солнечных лучиков.

Дражайшая падчерица.

Ваш отец болен, и мы опасаемся, что он не проживет и месяца. Вам следует немедленно выехать домой, если вы хотите застать его в живых.

Дано в Донэре, семнадцатого червеня. [2] Календарь ромейского года – с января месяца. Так же двенадцать месяцев, названия: стужень, лютень, морозник, протальник, травник, червень, листвень, сытень, живень, сонник, листопадник, снежень ( прим. авт .).

Мачеха, не мать. Родной матери у Марии-Элены уж лет двенадцать как в живых не было. А теперь умирал и отец. И что-то ждет ее впереди?

С таким и взрослому человеку справиться сложно, а уж семнадцатилетней соплюшке, которая последние десять лет провела за стенами монастыря? Конечно, Мария-Элена не ждала от жизни ничего хорошего.

Матушка-настоятельница всегда знает о том, что происходит в монастыре. Иначе – лишается своего поста и власти.

Она знает, кто ворует с монастырской кухни еду, кто из монашек молится искренне, а кто по обязанности, кто из воспитанниц любезничает со смазливым конюхом, и кто по ночам читает под одеялом непристойные вирши площадных поэтов. Работа такая…