Элис Хоффман - Правила магии

Фрэнсис была самой старшей. Фрэнсис с бледно-молочной кожей и алыми, как кровь, волосами. У нее еще в колыбели открылся талант общаться с птицами, что слетались к окну ее комнаты, словно их звали. Потом родилась Бриджет с иссиня-черными волосами, очень красивая, очень застенчивая и, похоже, умевшая читать мысли. Последним родился Винсент, обожаемый всеми младший ребенок, сюрприз во всех смыслах, единственный мальчик в роду Оуэнсов, одаренный музыкант, который насвистывал мелодии еще до того, как научился говорить, такой обаятельный и бесстрашный, что, когда он только начал ходить, встревоженной маме приходилось водить его на шлейке, чтобы он никуда не сбежал.

В конце 1950-х дети росли быстро, и с годами их странное поведение только усугублялось. Они не хотели играть в обычные детские игры и не интересовались другими детьми на площадке в парке. Ночью, когда родители спали, их отпрыски выбирались на улицу через окна фамильного старого дома на Восемьдесят девятой улице в Верхнем Ист-Сайде, скакали на крыше, спускались вниз по пожарным лестницам и часами бродили по Центральному парку. Они писали черными чернилами на стенах гостиной, читали мысли друг друга и прятались в кладовке в подвале, где их никогда не нашла бы мама. Они нарушали все правила одно за другим, словно считая это своим долгом. Френни ходила в черном и выращивала на подоконнике ночецветный жасмин, Джет читала Эдит Несбит и кормила всех уличных кошек в округе, а Винсент начал исследовать Нижний Манхэттен с тех пор, как ему исполнилось десять.

У всех троих были серые глаза – фамильная черта, – но сестры выросли полными противоположностями друг другу. Фрэнсис – угрюмая и недоверчивая, Джет – добросердечная и такая чувствительная, что могла разрыдаться от любого недоброжелательного замечания. Джет, как и их элегантная, стильная мама, следила за модой, а Фрэнсис обычно ходила в мятом старье, непричесанная и взъерошенная. Для нее не было большего счастья, чем испачкать ботинки в грязи во время долгих прогулок по парку. Ее дар позволял призывать диких птиц даже без слов: достаточно лишь поднять руку. Когда она мчалась по лугу, казалось, будто она летит, не касаясь ногами земли. Казалось, она говорила на языке птиц, и в их мире ей было уютнее, чем в мире людей.

Что до Винсента, он обладал таким нечеловеческим очарованием, что уже через несколько часов после его рождения медсестра из родильного отделения Нью-Йоркской пресвитерианской университетской больницы попыталась его похитить, спрятав под плащом. На суде она заявила, что ни в чем не виновата. Похищение совершилось не по злому умыслу. Она была зачарована этим младенцем и не смогла перед ним устоять. С течением времени подобные жалобы слышались все чаще и чаще. Винсент был избалован до крайности, Джет относилась к нему как к живой кукле, а Фрэнсис – как к материалу для научных экспериментов. Если его ущипнуть, размышляла Фрэнсис, заплачет он или нет? Если дать ему коробку печенья и он съест все в один присест, будет ли его тошнить? Да, как оказалось, и еще раз да. Когда Винсент безобразничал – а такое случалось частенько, – Фрэнсис рассказывала ему сказки собственного сочинения: страшные сказки о наказаниях для непослушных мальчишек, которые не слушают старших. Впрочем, ее назидательные истории совершенно на него не действовали. Но она все равно опекала его и защищала и продолжала защищать, даже когда он стал выше нее.

Все трое ненавидели школу, куда их ценой стольких усилий устроила мама. Для того чтобы детей взяли в школу Старлинга, Сюзанне Оуэнс пришлось давать званые обеды для всей школьной администрации. Хотя их старый дом обветшал из-за отсутствия средств – отец семейства, психиатр, консультировал многих своих пациентов бесплатно, – он все равно производил впечатление. Для званого вечера Сюзанна украсила гостиную серебряными подносами и шелковыми диванными подушками, купленными специально для этого случая и возвращенными в «Тиффани» и «Бендель» буквально на следующий день. Школа Старлинга считалась весьма привилегированным заведением, с постом охраны у главного входа на Семьдесят восьмой улице. Школьная форма была обязательна для всех учащихся, хотя Френни постоянно подтягивала свою серую юбку повыше и спускала колючие гольфы до самых лодыжек, являя миру голые веснушчатые ноги. Ее рыжие волосы вились при влажной погоде, а кожа мгновенно обгорала, стоило ей пробыть на солнце больше четверти часа. Френни всегда выделялась в толпе, и ее это жутко бесило. Она была очень высокой и продолжала расти, пока в пятом классе не достигла пугающей отметки в шесть футов ровно. У нее были длинные, совершенно нескладные руки и ноги. После детского сада, где она была выше любого мальчишки, Френни еще десять лет оставалась хмурым и неуклюжим ребенком, пока ей не исполнилось пятнадцать. Она часто ходила в красных сапогах, купленных в секонд-хенде. Странная девочка, было написано в школьных отчетах. Возможно, следует проконсультироваться с психологом?

Читать дальше