Н. Джемисин - Держава богов

Мы больше не разговаривали, только слушали усиливающийся рев Вихря. И молчали мы не только из-за шума, но и потому, что еще ждали, лелея надежду. Но время шло, мы лезли вверх, и надежда постепенно улетучивалась. Если Йейнэ и ее соратникам удалось побороть Каля, это уже должно было произойти. Вселенная, во всяком случае, еще держалась, и это означало, что минимум двое богов пока живы. Но помимо этого, отсутствие новостей следовало считать очень дурным знаком.

– Ну, и куда мы теперь? – прокричал Дека.

Все вокруг захватила стихия звука. Чудовищная и невообразимая. Я различил крики птиц, вопли словно мучительно умиравших людей, океанский прибой, скрежет камня о металл. Слуха все это пока не ранило – погодите, то ли еще будет, – но выносить было трудно.

– Я могу нас переместить, – сказал Дека. – Один раз… Может, дважды. – Он выглядел пристыженным. – У меня нет ни божественной силы, ни… – Он бросил взгляд в ту сторону, где исчезла Ликуя, и я понадеялся, что Ахад успел ее подхватить. – Но куда бы мы ни скрылись в смертном царстве, Каль нас найдет. А если даже не найдет…

Мы молча подняли глаза к небу. Там, высоко-высоко, облака начинали кипеть и завиваться. Подобного не может учинить никакой земной ветер. Быть может, вселенская буря там и остановится, достигнув места, откуда была призвана? Или неудержимо двинется дальше, оставив пустоту на месте планеты?

Что ж, нам оставалось лишь вернуться в Эхо. Мы с Декой и Шахар попробуем воссоединиться, сознательно сделать то, что прежде делали по наитию. Я подумал об этой возможности и сразу отбросил ее. Между Шахар и Декой пролегла слишком глубокая рознь; как бы мы только хуже не сделали. Я со вздохом опустил голову на могучее плечо Итемпаса. Я изнемог. Насколько проще было бы лечь, отдохнуть…

И вот тут я вдруг понял, что еще мы могли предпринять.

Я вскинул голову:

– Темпа… – Он как раз остановился. Наверное, тоже перевести дух, хотя в этом он бы нипочем не сознался. Он наклонил голову, подставив ухо и показывая тем самым, что слушает. – Долго ты возвращаешься к жизни, когда умираешь?

– По-разному. От десяти минут до пятидесяти. – Он не стал спрашивать, зачем мне это понадобилось. – Если то, что меня убило, продолжает действовать, все затягивается. Я воскресаю и сразу опять гибну.

– Куда ты уходишь, когда умираешь? – Он нахмурился. Мне едва удавалось говорить достаточно громко. – Когда! Умираешь! Куда! Ты! Уходишь?

Он покачал головой:

– В забвение.

– Не на небеса? И не в преисподние?

– Нет. Я ведь при этом не мертв. Но и не жив. Я как бы зависаю посередине.

Я заерзал, пытаясь слезть, и он поставил меня наземь. Я едва не свалился: оказывается, ноги у меня совсем затекли, руки Итемпаса пережали в них кровообращение, а я и не заметил. Дека помог мне сесть на расколотую глыбу – судя по форме, она прежде была частью Сада Ста Тысяч. Охая, я принялся растирать ногу и раздраженно кивнул Деке, чтобы он занялся второй.

– Надо, чтобы ты умер, – сказал я Темпе, и тот поднял бровь. – На время!

И я как можно короче, чтобы окончательно не сорвать голос, изложил им свой замысел.

Руки Деки непроизвольно стиснули мою икру. Однако он не стал возражать, за что я был ему благодарен. Он мне доверял. Если он поможет, то я проверну такую каверзу, какой свет еще не видывал.

Мою последнюю каверзу.

– Пожалуйста, – сказал я Темпе.

Он помолчал, но потом вздохнул, наклонил голову, снял куртку и вручил ее мне.

А потом огляделся и очень спокойно, словно занимался этим каждый день, облюбовал длинный и острый обломок, торчавший неподалеку. Когда-то он был деталью Арфы Ветров, а теперь стал вполне грозным копьем в четыре фута длиной, устремленным вверх. Темпа придирчиво осмотрел его, отбросил линялый лоскут, прицепившийся к острию, и выкорчевал обломок, спустив вниз по склону небольшой обвал. Заново укрепив его под углом градусов в сорок пять, он удовлетворенно кивнул – и без дальнейших раздумий бросился грудью на острие. Съехал по нему и повис, остановленный то ли трением каменной грани о кость, то ли еще чем-то.

Дека с криком вскочил, хотя уже поздно было что-то предпринимать и он знал, что это сейчас произойдет. Но от крика неприятия он удержаться не смог – такой уж он был человек.

Я дотянулся и взял его за руку. Его черты исказил ужас. Умудрились же Арамери породить настолько совершенную душу! Какое счастье, что я дожил до ее появления и успел узнать Деку!

Он тут же подтвердил, что я в нем не ошибся: ужас в его глазах сменила угрюмая решимость. Он помог мне встать и передал куртку Темпы, которую я надел. Ветер успел превратиться в настоящую бурю, а старик из меня получился тощий и хилый.