Мари Руткоски: Проклятье Победителя (ЛП)

— Позвольте мне взглянуть, — произнесла Кестрел властным голосом, потому что он очень хорошо ей давался. Она протянула руку к серьгам и притворилась, что рассматривает их. — Ох. Похоже, я ошиблась. Это и в самом деле топазы.

— Возьмите их, — прошептала торговка.

— Мы не бедны. И не нуждаемся в подношениях от кого-то вроде Вас.

Кестрел положила на прилавок женщины монеты. Пузырь молчания лопнул, и покупатели продолжили обсуждать привлекшие их внимание товары.

Кестрел отдала серьги Джесс и повела ее прочь.

На ходу Джесс рассматривала одну из серег, позволяя той раскачиваться, подобно крошечному колокольчику.

— Так, они настоящие?

— Нет.

— Откуда ты знаешь?

— Они совершенно прозрачные, — объяснила Кестрел. — Ни одного изъяна. Десять кейстонов — слишком малая цена за топазы такого качества.

Джесс могла бы заметить, что десять кейстонов — слишком много за стекляшки. Но она ответила только:

— Геранцы сказали бы, что тебе улыбнулся бог лжи, раз ты видишь все так ясно.

Кестрел вспомнила пораженные серые глаза торговки.

— Геранцы рассказывают слишком много сказок.

Они были мечтателями. Ее отец всегда говорил, что именно поэтому их было легко завоевать.

— Сказки нравятся всем, — сказала Джесс.

Кестрел остановилась, чтобы забрать у Джесс серьги и вдеть их в уши подруги.

— Тогда пусть они будут на тебе во время следующего обеда в обществе. Говори всем, что заплатила возмутительную сумму, и никто не станет сомневаться, настоящие ли камни. Разве не для этого нужны сказки: чтобы истину превращать в обман, а обман — в истину?

Джесс улыбнулась, крутя головой, чтобы серьги засверкали.

— Ну, что? Я красива?

— Глупышка. Ты же знаешь, что это так.

Сейчас первой шла Джесс, минуя прилавок с латунными чашами, содержащими красящий порошок.

— Теперь моя очередь купить что-нибудь для тебя, — сказала она.

— У меня есть все, что нужно.

— Ты говоришь, как старуха! Можно подумать, тебе семьдесят, а не семнадцать.

Здесь толпа была более плотной; большую ее часть составляли валорианцы, чьи волосы, кожа и глаза имели оттенки от медового до светло-коричневого. Изредка встречавшиеся темные головы принадлежали хорошо одетым домашним рабам, которые пришли сюда со своими хозяевами и держались возле них.

— Не будь такой серьезной, — произнесла Джесс. — Пойдем, я найду что-нибудь, что тебя порадует. Браслет?

Но это напомнило Кестрел о торговке драгоценностями.

— Нам пора возвращаться.

— Нотную тетрадь?

Кестрел замешкалась.

— Ага, — воскликнула Джесс и взяла Кестрел за руку. — Не отпускай.

Это было старой игрой. Кестрел закрыла глаза и слепо пошла туда, куда вела ее Джесс. Джесс рассмеялась, что заставило рассмеяться и саму Кестрел, как это было много лет назад, когда они встретились в первый раз.

Генералу надоело терпеть траур дочери. «Твоя мать мертва уже полгода, — говорил он. — Прошло достаточно времени». Наконец, он пригласил к себе с визитом одного из сенаторов, у которого тоже была восьмилетняя дочь. Мужчины ушли в дом, а девочек оставили во дворе. «Играйте», — приказал генерал.

Джесс заговорила с Кестрел, которая игнорировала ее. В конце концов, Джесс сдалась. «Закрой глаза», — сказала она.

Кестрел с любопытством повиновалась.

Джесс схватила ее за руку. «Не отпускай!» Они стали носиться по поместью генерала, поскальзываясь, падая и смеясь.

Сейчас было то же самое, если забыть про огромное количество людей, напиравших со всех сторон.

Джесс замедлилась, а затем полностью остановилась и произнесла:

— Ой.

Кестрел открыла глаза.

Девушки стояли у деревянного барьера высотой по пояс, за которым находилась углубленная арена.

— Ты привела меня сюда?

— Я не собиралась, — оправдывалась Джесс. — Я отвлеклась на шляпку одной женщины — ты знала, что шляпки сейчас в моде? — и шла за ней, чтобы рассмотреть получше, и…

— И привела нас на невольничий рынок.

Толпа позади стояла каменной стеной, шумя и копошась от предвкушения. Скоро начнутся торги.

Кестрел попятилась от барьера. Когда ее каблук наступил на носок чьей-то туфли, раздалось приглушенное ругательство.

— Мы теперь ни за что не выберемся, — заметила Джесс. — Придется остаться до окончания торгов.

У перегородки, изогнутой широким полукругом, собрались сотни валорианцев. Все они были одеты в шелка, и у каждого на поясе висел кинжал, хотя некоторые — например, Джесс — носили его больше как инкрустированное украшение, нежели оружие.