Мари Руткоски - Снежный мост

Переводчик:Мария Морозова

Вычитка:Елена Брежнева

Перевод группы https://vk.com/bookish_addicted

Мальчик был болен.

Но не это так волновало его мать. Он часто болел, и она уже привыкла к тому, как его глаза затуманивались лихорадкой. Иногда, когда жар спадал и опасения были позади, она втайне радовалась его недомоганию. Она могла ни с кем его не делить. Его учителей отсылали. Его руки и ноги, отяжелевшие от сонливости, странным образом казались более здоровыми, чем обычно, — крепкими и уверенными. Он был хилым созданием. Высоким для своего возраста. Большие глаза. Костлявый. Она считала, что, повзрослев, он станет красивым.

Его отец не соглашался. Возражения звучали беспечно, почти с любовью: для отца это было поводом похвалить любовь сына к книгам.

— Не красивым, — говорил ее муж, когда они были одни в своей спальной комнате и огонь в очаге почти гаснул. — Мудрым.

— Он не может стать и тем, и другим?

— О боги, надеюсь, нет. Одного из этих качеств будет достаточно.

Она вздохнула, вспоминая этот разговор. Она сидела у постели сына, стараясь не помять платье. Когда она положила руку на его подушку, мальчик, переворачивая страницу, приник к ее ладони. Он не поднял глаз от своей книги. Его плечи и лицо были напряжены. То, что тлело внутри него, не было лихорадкой.

Она погладила его по темным волосам.

— Время подходит. Карета ждет.

— Еще немного.

Ее рука ныла от неудобного положения и веса мальчика. Она изменила позу.

— Не уходи, — попросил он.

— Арин. Я должна.

Он дернулся в сторону.

— Почему? Лишь потому, что этого хочет Анирэ? Все, чего она хочет, — это обглодать принца. Она — паучиха.

— Не думаю, что паучихи обгладывают.

Он резко захлопнул книгу.

— Тогда лисица. Злая, коварная лисица.

— Этот бал важен для твоей сестры. Мы с твоим отцом должны посетить его вместе с ней, а о тебе, пока нас не будет, позаботится нянечка. — И все же ей не хотелось оставлять Арина. Ее задерживал не его недуг, который уже почти отступил, а злость, сдерживаемая и дрожащая. — Что твоя сестра сделала?

Он перекатился и спрятал лицо в подушку.

— Ничего, — услышала она приглушенный ответ.

— Если ты скажешь мне, я тоже тебе кое-что расскажу.

Он повернулся так, что с белоснежных холмов подушки на нее уставился серый глаз.

— Кое-что?

— Секрет.

Теперь он смотрел на нее в оба глаза.

— Секрет… и сказку?

— Маленький хитрец. Ты хочешь, чтобы я увлеклась сказкой и забыла про бал. Что подумает королевская семья, если меня там не будет? Тебе не нужны сказки. У тебя есть книга. — Но тут она повнимательнее посмотрела на то, что он читал, и нахмурилась. — Говори, — сказала она более строго, чем намеревалась. — Что Анирэ сделала?

— Она сказала, что помнит, как я родился.

— Верно.

Ее дочь была на десять лет старше сына и сейчас уже превратилась в молодую женщину.

— Она сказала, — прошептал Арин, — что я родился в год смерти. Что, перед тем как дать мне имя, ты ждала несколько месяцев, чтобы мои именины выпали на год другого бога.

— Что ж. — Она повертела в пальцах свою серьгу с изумрудом. — Да. Все матери в тот год делали это. — Кроме, разве что, тех немногих, кто полагал, что, рожденные в год смерти, их дети однажды станут воинами. «Но кто, — содрогнувшись, подумала она, — захочет этого?» — Как глупо волноваться из-за этого, Арин. Важно имя, не рождение.

Однако целых две поры он оставался без имени. Он родился в расцвет знака смерти.

Она отвела взгляд от бледного лица мальчика.

— Анирэ сказала, что я родился скелетом.

Ее взгляд метнулся обратно к нему.

— Что?

— Она сказала, что я был одни кости. Суставы моих пальцев казались жемчужинами.

Теперь уже ей пришлось скрывать злость.

— Анирэ сказала, что ты молилась богам, чтобы они дали мне плоть, — продолжил он. — И они дали, но недостаточно. Поэтому я такой тощий.

— Милое дитя, это неправда.

— Я знаю, что это неправда! — Но серые глаза Арина блестели страхом, и что-то в нем уловило, что она заметила это. Затаившаяся до этого мгновения ярость прорвалась сквозь его ужас и освободилась. — Я ненавижу ее.

— Неправда.

— Правда, — сказал он. — Ненавижу!

— Шш. У тебя и так болит горло. Хочешь потерять голос?

Он глотнул воздуха и подавился им. По его щекам потекли слезы.

— Я ненавижу ее, — хрипло сказал он.