Татьяна Зингер - Леди Теней

Так она беспокоилась обо мне? Руки заходили ходуном. Напряженные плечи свело судорогой.

— Я думала… ты всегда была так строга ко мне…

— Разумеется, ибо хотела воспитать свою дочку достойной колдуньей, настоящей женщиной. Я всегда возлагала на тебя особые надежды. Рейк рос слабым мальчишкой. Он родился синеватым, писклявым, и уже тогда я осознала: из него не получится ни мужчины, ни мага, ни обольстителя девичьих сердец. Но в тебе видела свое продолжение. Я была холодна? Возможно. Груба? Наверное. Но я никогда не желала тебе зла.

И всё‑таки в её признании чувствовалась лукавость.

— Когда Рейк продал меня в рабство, ты простила его и зажила как прежде.

— Думаешь? — Тонкие брови сошлись на переносице. — Я отдала половину состояния ради поисков на Островах Надежды. Целый год мне приходили письма, состоящие из двух слов: «Не найдена». А брата твоего простила лишь потому, что не могла потерять обоих детей разом. Ты всегда была сильнее его, и я еженощно молила о твоем спасении. К слову, твоего брата так подкосили последние события, что он добровольно отказался от титулов и уехал отбывать службу рядовым солдатом в гарнизон. Надеюсь, там его обучат мужеству.

О нет, думаю, раскаянием здесь и не пахло. Просто сыночек, привыкший получать всё по первому требованию, не сумев выпросить у меня прощения, испугался. Ведь я вернулась собирательницей, преступницей, а в довесок — нареченной лорда Теней. Вот мальчишка и уехал подальше. Но пусть мать гордится своим сыном хотя бы за один его поступок.

— Что касается предстоящей свадьбы, — Леневра Рене мрачно улыбнулась, — скажи, ты уверена в своем мужчине? Если нет — беги так быстро, как только сможешь. Я помогу тебе и выведу прочь из этой страны.

— С чего ты взяла, что я сомневаюсь в Трауше?

И нет, даже на долю мгновения во мне не зародилось желания сбежать с матерью. Для себя я всё решила давным — давно.

Мама вперилась в меня немигающим взглядом, словно влезла внутрь головы и прочитала мысли. Кивнула.

— Беспочвенные догадки, и не более того. Учитывая, какие слухи ходят о правителе Пограничья, я должна была убедиться в искренности твоих чувств. Знаешь, я безумно любила твоего отца таким, каким он уродился, — огорошила она. — В нем недоставало мужской силы, он никогда не лез на рожон, но именно Тео сглаживал мои недостатки. Мне нравилось меняться ради него. Потому с кончиной Тео я долго не могла смириться, да, наверное, не могу по сей день. Я рада тому, что болезнь не терзала его дольше положенного. К чему я? — Леневра смахнула непрошеную слезинку. — Выбирай только того в мужья, кто делает тебя лучше. Лорд Пограничья таков?

— Да. Мам, ты придешь на нашу свадьбу?

— Не сомневайся, доченька. — Она мазнула мою щеку легким поцелуем с ароматом ванили.

Мы распрощались скомкано, пообещав пообщаться позже. И когда я ехала в повозке навстречу своему будущему, то думала, как удачно сложились карты. Я небезразлична матери, а в Ре — ре меня ожидает самый лучший мужчина на свете.

Столицу украсили флажками всех цветов радуги, колокольчиками, и хрустальный звон сливался в единую мелодию торжества. Горожане кланялись, завидев повозку, улюлюкали и одаривали пожеланиями. Те, кто считал меня недостойной партией, проходили мимо или и вовсе попрятались по домам. Ну и что с того? Существовал ли хоть один правитель, любимый всеми без исключения?

Центральную площадь от непогоды и ветров укрывал невидимый купол, сотканный жреческим колдовством. Небольшое голубоватое свечение выдавало магию, но казалось, будто над всем навис полупрозрачный шатер из стекла. Высокородные гости ожидали изнутри, пировали, пили, общались. И я, если честно, испугалась выходить к ним. Вновь забылись слова, а язык прилип к высохшему нёбу. Но тут лошади замерли у алой ковровой дорожки, выстеленной к шатру — куполу. Назад дороги нет. Я стянула с рук перчатки. Пусть руна пылает. Пусть все тени знают — пришла их леди. Дверца приоткрылась.

Позволь. — Трауш подал мне руку.

Разряд молний прошиб нас насквозь. И да, я на секунду потеряла дар речи. Высокий лорд Пограничья был восхитителен. В нем ничего не изменилось, кроме чего‑то неуловимого обычным зрением. Эти морщинки, и полуулыбка, и бесята, пляшущие в глазах — он будто сиял изнутри. Бесконечно красивый, он был одет в парадный светлый камзол, а на поясе сверкала рукоять меча, инкрустированная драгоценными камнями.

— От тебя невозможно отвести глаз, — признался высокий лорд и закусил губу.