Яна Долидзе - Потерянный дар

Пролог

.

– Что тебе надо для счастья? – спрашивает он, пока я поудобнее устраиваюсь в его объятьях.

– Ты. – отвечаю сразу же, без раздумий, – Твое тепло и нежность.

И непонятная надежда в его взгляде тут же потухает. Грустная улыбка касается красиво очерченных губ, застывая на них тягучей скорбью, как напоминание, что у тех сказок, которые рассказывает сама Жизнь, очень редко случается счастливый финал.

Тишину вокруг нас можно резать ножом. Мы оба молчим и время как будто замедляется, ведь с ним я вовсе забываю о таком понятии как "время". В его объятьях оно течет тягуче-медленно, хотя, на самом деле идёт очень быстро. Так быстро, что я просто не успеваю насладиться моментами нашей близости.

– Тебе так мало надо, – все с той же грустью наконец-то он прерывает это затянувшееся молчание.

К сожалению, мой прекрасный призрачный принц почти никогда не улыбается весело, хотя я стараюсь изо всех сил.

– Ну на самом деле это много, если разобраться, – говорю, еще крепче обнимая свое невозможное счастье, – Знаешь, я всегда старалась на просить лишнего, так что там, наверху, в этот раз должны сделать для меня исключение.

Ведь мне для счастья всего-то и надо: одно маленькое чудо и нужное заклинание.

Мне часто снится этот сон.

Лес. Я бегу, не различая дороги. Сестра цепляется за мою ладонь и все время плачет. В отличии от меня, она успела обуться. Мои ноги сбиты в кровь, но это неважно. Лишь бы только подальше отсюда. Туда, где будет хоть призрачный шанс на спасение. Туда, где…

Ветки кустарников царапают лицо, плечи, прокалывают пятки. На ладонях кровь. Много крови. Я чувствую, что мои силы уже на исходе. Но мне надо продолжать бежать. Я должна вывести нас из этого леса, потому выжимаю из себя все что могу, таща Найрис почти на себе. Она младше и уже сильно устала. Мои лёгкие тоже горят как будто в огне, а сердце готово выскочить, но я не имею права останавливаться. Я должна бежать. Бежать и подальше.

Кто они, те, кто ввалился в наш дом посреди ночи и с фанатичными криками начал все жечь на своём пути – я не знаю, но знаю на что они способны. Перед глазами до сих пор стоит эта картина: мать распята на двери, отец затаскивает нас в узкий тёмный потайной ход, а сам, вскинув револьвер и выхватив шпагу, кидается на вломившихся.

В какой-то момент я спотыкаюсь и падаю в сухую траву. Сестра пытается помочь подняться, но я шиплю на нее и умоляю бежать дальше. Самой. Прошу бросить меня здесь. Я ещё не знаю, что вижу Найрис в последний раз. Она плачет, упрямится и отчаянно цепляется в мою одежду, снова и снова делая попытки поставить меня на ноги. Безуспешно.

Чего мне тогда стоило оттолкнуть эту дрожащую протянутую руку и прогнать сестру прочь – ведает лишь Пресветлый! Только раз она оглядывается: когда улавливает вдалеке звук охотничьего рога, выстрелы и лай собак. Мерзавцы. Гнать нас как добычу. Бесчеловечные мрази. Из убийства сделать развлечение! И я ору "Беги!" Мой крик заставляет сестру попятиться и помчаться стремглав. А я…

Я сжимаю волю в кулак. Мне не надо оглядываться назад. Я нутром чую шум погони. Враг следует за мной по пятам, почти настигает. Я слышу, как он дышит в спину. Потому собираю последние силы и поднимаюсь. Цепляюсь исколотыми руками за все что угодно, лишь бы только поднять измученное тело и продолжить свой бег. Ведь тот, кто бежит по моему следу, намного беспощаднее самой Смерти.

Пятки ранит сухой кустарник. До боли закусив губу лишь бы не закричать, отчаянно, из последних сил переставляю уставшие ноги. Мертвой хваткой цепляясь за жизнь, старательно уводя недругов в противоположную сторону, подальше, в глубь хмурого леса, и молюсь чтобы сестра успела убежать. Чтобы хотя бы ей повезло. И вот, когда вдали мелькают огоньки близлежащего селения, когда позволяю тени улыбки мелькнуть на перепачканном лице, кто-то сзади хватает за плечо и резко разворачивает к себе.

А потом меня крепко сжимают в объятьях, пока я кулаками колочу своего пленителя по спине и, извиваясь дикой кошкой, тщетно пытаюсь вырваться.

– Эва, проснись. Ты опять…

Давний кошмар моментально отпускает, и я понимаю, что это всего лишь отголоски воспоминаний.

Прошлое.

– Кричала, – заканчиваю предложение вместо него, ведь и так чувствую першение в горле.

Нежусь в его объятьях пока меня гладят по голове, шепча на ухо что-то успокаивающее на древнем наречии, о котором помнят лишь свитки и магические гримуары – бессменные хранители знаний нашего мира. Хочется закрыть глаза и раствориться в этом чувстве абсолютного покоя, которое дарит лишь он один. Только в его присутствии я могу забыться, постараться не думать ни о чем.