Алиса Борей - Послушница тайной школы

Освещенный бордель и людской гомон остались далеко позади, но я по-прежнему бреду в темноте за лошадью баронессы и не знаю, что делать дальше. Вроде бы нас никто не преследует, и я могу спокойно свернуть в любую подворотню, но зачем? В цирк я, конечно же, не вернусь, об этом и говорить не стоит, разве только затем, чтобы отрезать лживый язык Дуга и скормить его собакам. Было бы здорово, но вряд ли исполнимо. Вернуться в Город Ветров, но как? Путь не близкий, а у меня ни денег, ни одежды, ничего.

В общем, в пору забиться в какой-нибудь угол и пореветь всласть, проклиная мужиков этих поганых и долю свою несчастную. Я бы так и сделала, но надо хоть поблагодарить свою спасительницу, а она все едет и едет вперед, не останавливаясь. Она вообще странная эта баронесса. У нее такой взгляд, словно она все время глубоко в себе, поглощена одной целью, и только эта заветная звезда имеет для нее смысл и ведет ее. Такой взгляд я видела у паломников, прошедших сотни миль, чтобы увидеть храм Неистовой Бури. Ну да бог с ней с баронессой этой, надо поблагодарить ее, да и идти своей дорогой.

– Эй, Ваша милость! – Кричу, ускоряя шаг.

Стук копыт затихает, и лошадь вместе с наездницей одновременно поворачиваются ко мне.

– Ваша милость, благодарю вас за спасение. – Поднимаю глаза вверх. – Я ваша должница на всю жизнь, если когда-нибудь доведется вернуть вам долг, буду счастлива это сделать. Все что угодно, только скажите.

Огромные голубые глаза молча изучают мое лицо, будто видят впервые. Под этим взглядом мне становится как-то неуютно, словно он прощупывает меня изнутри, и я, уже не думая дождаться каких-либо ответных слов, произношу хоть что-нибудь, чтобы скрасить неловкость.

– Ну ладно, пошла я. – Потихоньку начинаю поворачиваться в сторону темного переулка, как вдруг слышу ее тонкий, но твердый голос.

– Есть хочешь?

Хочу ли я есть? Странный вопрос, лучше спросите меня, а был ли в моей жизни такой миг, когда бы я не хотела. С того дня, как я выползла из утробы матери, я, во всяком случае, такого момента не помню.

– Было бы неплохо. – Стараюсь, как могу, не показать, насколько у меня урчит в животе. Все-таки надо быть настороже, спасительница спасительницей, а оглянуться не успеешь, как за кусок хлеба в крепостные запишут.

– Тогда, – баронесса чуть усмехнулась одними уголками губ, – иди за мной. Здесь недалеко где-то есть постоялый двор «Счастливая подкова», там меня должны ждать. Надеюсь, напоют и накормят, а то у меня, знаешь ли, тоже с деньгами туго.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и тронула своего жеребца. Поесть и уснуть под крышей, а не на улице, это все, о чем я могла мечтать в эту ночь, поэтому резво сорвавшись, догоняю лошадь и вновь пристраиваюсь у левого стремени.

–

Трактир уже почти пустой. Несколько человек сидят за столом в углу, да мы вдвоем, вот и все посетители. Трактирщик, коренастый мужичище с рыжей давно нестриженной бородой, представившись Лероном Мутт, ни о чем нас не спрашивал, словно заранее знал кто и зачем приедет. Осуждающе косясь на меня, он задал баронессе всего лишь один вопрос.

– Эта с вами?

Та кивнула и громила молча освободил мне дорогу. Проводив нас к столу, он особо не церемонясь, пробурчал, что на кухне остался только суп с обеда, холодный цыпленок и хлеб. Мол ничего другого предложить он не может, так как повара уже давно отпустил домой, а если бы мы приехали еще позже, то и этого бы не осталось.

Баронесса, не обратив внимания на ворчливый тон, опустилась на деревянный табурет и коротко бросив, – неси все что есть и кувшин вина, – вновь уставилась на меня своими голубыми глазищами.

– Ну и кто же ты такая, Мара?

Усаживаясь напротив, я все еще пребывала в сомнениях, надо ли выплескивать все наболевшее или все-таки поосторожничать. На полноценное вранье не было ни сил, ни желания, и я, вздохнув, начала выкладывать все как было.

– Родилась на улицах Города Ветров, – Только начав, язык заработал так, что не остановить. – Мать почти не помню, отца вообще никогда не видела…

Пока рассказывала, принесли еду и заканчивала я уже с полным ртом, запихивая попеременно то хлеб, то куски цыпленка, то заливая все это супом. Баронесса ела мало и ни разу меня не перебила и не переспросила, хотя понять меня жующую, с набитым ртом, наверное, было трудновато. Лишь когда я закончила, она спросила.

– А теперь что думаешь делать?

Запихав в рот и проглотив очередной кусок хлеба, я залила все это целой кружкой вина и к своему удивлению ощутила, что больше в меня не влезет ни крошки. Несмотря на раздувшийся тяжелый живот, это было совершенно непередаваемое блаженство. Такого опьяняющего ощущения сытости я сто лет уже не испытывала. У меня даже глаза начали слипаться и мысли путаться, но упертый в меня взгляд ждал ответа, поэтому, икнув, я все-таки смогла произнести.