Даниил Заврин - Третье око

– Прикрой меня, – дернул плечом Кирпа, – мне надо не так много времени.

Два охранника снаружи. Еще три внутри. Это не так много, чтобы он не вытащил парня из клуба и не бросил в машину. Справедливость? А почему нет? Хотя, чаще всего, высокопоставленные люди называет это жертвой или данью, которую они могут заплатить, лишь бы он продолжал сотрудничество.

Но сын Министра? Даже отец второй девочки, которую парень так же убил, не сможет его прикрыть. Ведь он просто генерал ФСБ. С папой-министром генералу не сладить. Придется брать все на себя.

– Пойдем, — сказал Кирпа, вглядываясь в ублюдка. – У меня мало времени.

– Я никуда не пойду, – сказал сжавшийся мажор, – я вас не знаю.

– Все ты знаешь. Вставай. Время знакомиться с ее родителями.

– Я не пойду, вы не имеете права. Вы хоть понимаете, кто я?

– Ты больное, испуганное ничтожество, — сказал Кирпа, оглядываясь.

Напряжение нарастало. Трое крепких мужчин уже встали вокруг них и, кажется, это не клубные охранники.

– Извините, но боюсь, он никуда не пойдет, – проговорил один из троих охранников, судя по всему главный.

Объяснять что-либо, убеждать, было глупо. Ровно как и отпускать для дальнейшего следствия. Слишком сильная фигура. Выпустит из любой клетки, вытащит из-под любого следствия. Три крепких мужика. Не много ли для Нины? Наверняка они обучены.

Первого Нина уложила тихо. Ровно как и второго, благо музыка была громкая. А вот главный успел среагировать, заметив испуганное движение столь тщательно оберегаемого им министерского отпрыска.

Кирпа отвернулся и посмотрел на парня. Теперь основная преграда лишь его сопротивление. Но уж с ним-то он справится сам. И сделав шаг, он ловко увернулся от жалкой попытки нападения, схватив ублюдка за волосы и потащив к выходу под звуки нарастающей монотонной музыки.

Родители жили в небольшой трехкомнатной квартире, где кроме настенного ковра и посмотреть-то было не на что. Старый телевизор, давно вышедший в тираж; такая же мебель – ничего, что можно было хотя бы продать нормально. Но ведь это не главная их драгоценность, верно? Ох, как он угадал с девочкой, с ее воспоминаниями; с этими добрыми отцовскими глазами, которые ценили ее больше всего на свете.

Она была без братьев, без сестер. Одна в семье, где, кроме мамы учительницы, был еще такой же, словно вылепленный по стандартному советскому лекалу классической семьи, работяга отец. Только вот союз давно распался.

Встретившись с ним взглядом, Кирпа не без удовольствия отметил, что он его узнал. Что он понял, что произошло и почему он стоит перед ним. Потому что телевизор, давно вышедший из моды, все же показывает, и несчастный работяга знает о безумном телепате, таскающем насильников к их родным.

Глаза работяги – обреченные угольки надежды. Он не хочет верить, и тут даже не нужна телепатия. Он не хочет верить. А потому, Кирпа вытащил из кармана фотографии его девочки и протянул ему. Все как надо. В мусорном баке. На, любуйся, любящий отец. А это раскаявшееся сопливое чудо я оставлю здесь. Возле твоих дверей. Возле твоих ног. Ты ведь не против, верно?

А дальше, как в кино. Она — мать, скорбящая, плачущая, удерживающая мужчину от немедленной расправы — умоляет, просит остановиться. Но брызжущая от ударов кровь заводит. Он в беспамятстве избивает ногами, он топчет того, кто изнасиловал и задушил его самое главное сокровище, оставив несчастного родителя без мечты, одного среди пыли и давно вышедших из моды вещей.

Кирпа развернулся. Дальше уже без него. Он выполнил заказ. Честно. Только вот никто не ожидал, что убийца окажется сыном министра.

Выходя из подъезда, он прикрыл глаза рукой. Полицейских машин было так много, что он даже немного ослеп от их мигалок. Они бегут. Торопятся наверх, пробегая мимо него, словно он призрак. Еще бы, ведь там, наверху, несчастный отец не только подписывает себе пожизненный срок, но и срывает погоны с них: лейтенантов, капитанов и майоров — всех, кто работает в этом южном округе.

Двери открылись практически бесшумно, и тем не менее все в классе обратили на них внимание. И как выяснилось – не зря. Вошедший в элегантном черном костюме, с плотным воротником и длинными руками, оказался не кем иным как Иваном Кирпой – телепатом, от которого сходили с ума все телеканалы.